Олеся, это ты? услышала я знакомый голос, когда повернула голову направо.
Снежа? Сколько же лет, да? Съела? воскликнула я, радуясь.
Девять лет, дорогая, девять, лукаво прищурилась Верочка. Время летит, а мы всё те же сиамские близнецы: вместе садились за одну парту, просили у мам одинаковые платья и тетради. Помнишь?
Как забыть! захлопала я, вспоминая, как мы раскрасили стену в туалете у первоклашек, потом её смывали, а потом «Никак не станешь старой бабулей, вечно ворчать о молодёжи», подмигнула я, любуясь её нарядом.
Я приехала к родителям на пару дней, муж в командировке. Вечером жду тебя, так что не вздумай отказываться. Ты ведь помнишь адрес их дома? обняла меня Верочка, поправляя прядь.
Конечно помню! Как я могу забыть тот уютный дом, где почти сожгли кухню, экспериментируя с вишневыми пирожками, которые всё время подгорались? улыбнулась я, вспоминая, как сок вытекал, а пирожки выглядели как угли.
Приходи, а торт «Наполеон» в запасе, и вино какое? Надеюсь, ты уже не пьёшь дешёвый «Саперави», как в одиннадцатом классе, когда тошнило три дня. спросила Верочка, глядя на часы.
Сейчас «Кабардинское» в бутылке, быстро ответила я, и мы обе рассмеялись.
Родители будут рады, как в сказке, добавила она, и я уже собралась в супермаркет за тортом. Мой муж Михаил останется с детьми, а с воспоминаниями Что делать? Может, лучше забыть часть прошлых приключений?
Олеся, проходи, не стесняйся, позвала Людмила Ивановна, впуская меня в гостиную. Стол был накрыт белой батистой, салфетки хрустели, а на полке стоял наш любимый чайный сервиз «Мадонна». Всё напоминало детство, когда мы вместе готовились к экзаменам, чертили гиперболы и обсуждали кавалеров на раскладном диване.
Пётр Семёнович подошёл, поцеловал меня в руку и назвал «красавицей», а потом с Людмилой Ивановной, попив винца, отклонился, оставив нас одних.
Ну вот, наконец можем спокойно поболтать, сказала Верочка, ставя недопитый бокал.
Я рассказала, что переехала в Москву три года назад, купила квартиру, муж работает юристом, я преподаю математику в школе, сын Ваня уже во втором классе, а Саша и Карина ходят в детский сад и танцевальный кружок.
Помнишь, как мечтали выйти замуж за летчиков? спросила она, смеясь.
А парней в тридцать считали «стариками», подтвердила я.
Мы говорили о прошлом, о «золотых» временах, когда у нас были грандиозные планы, а теперь всё уже не так, как в детских сказках.
А как там Андрей? Вы видели друг друга? спросила Верочка.
Давай не будем, коротко ответила я, признаваясь, что почти забыла его.
Разговор оборвался, я пошла домой, но в такси воспоминания начали всплывать, как будто крышка открылась. Сердце колотилось, лицо покраснело, пальцы стали холодными.
Вам плохо? спросил водитель.
Можно быстрее, мне надо домой, попросила я.
За двадцать минут я собрала пазл из фрагментов прошлого, но картинка ещё не была полной. Я представила себе детскую комнату: постеры актёров, фарфоровые куклы в бальных платьях, открытая книга. На кровати разрезала своё свадебное платье, рассыпала стразики, разорвала фату, разбила туфли и флакон духов. Комната пахла корицей, розмарином и лёгким ароматом жасмина.
Вдруг увидела бархатную шкатулку, схватила её и нашла два золотых кольца с гравировкой «навсегда». Взяла топор, крошила кольца в кусочки, а потом ножницами отрезала пряди русых волос.
Свадьбы не будет, слышала я в телефонный звонок от Андрея за три дня до торжества.
Выйдя из машины у подъезда, я увидела темный силуэт.
Кто это? подумала я, и голос Андрея прозвучал в темноте.
Прости, Олеся, я виноват, он клялся, говорила он о своём неудачном браке и измене. Он просил Верочку передать, что всё ещё любит меня.
Минус одна, прошипела я.
Ты меня подловила, сказал он, но я оттолкнула его и ушла.
Он попытался коснуться шрамов на моём предплечье, но я отдернула руку.
В голове крутилось, как в калейдоскопе, и детали начали укладываться: его родители и брат грозили меня, я обещала им не появляться, а он рассказывал, как стоял под окнами моей палаты в реанимации.
Все эти сцены слились в один поток, и я проснулась в ванной, где кровь текла из раны на руке, вода была красная. Папа в панике воскликнул:
Дочурка, что ты наделала!
Я вспомнила потолок в больничной палате, боль в руке и душу, которой тяжело. Три с половиной месяца провела в больнице, а потом вернулась домой под первый снег, держась за маму и папу.
Часть воспоминаний стёрлась, лекарства сделали меня почти как зомби, но я всё ещё могла любить. Через годы, работая кассиром, встретила Михаила, и он вылечил моё израненное сердце. Мы поженились, жизнь начала налаживаться.
Но всё ещё есть вопросы, может ли всё это продержаться?
Подожди минутку, крикнула я Андрею и бросилась в подъезд. На полке нашла запылённую шкатулку с нашими разбитыми кольцами. Я протянула её ему:
Держи, прошептала, это всё, что осталось от нашей любви.
Он открыл коробку, нашёл два обломка кольца и в голове зазвучала старинная песня о брачном кольце. Он держал их в руках под тусклым светом фонаря, пока ночь не погасла.
