Приперся, работяга — такими словами встретила Дмитрия Анна Сергеевна. Она была бабушкой его жены Лены.
Женщина старой советской закалки, она всем своим существом недолюбливала мужа внучки. Ей в нём не нравилось всё: и привычка ходить в джинсах и футболках, и, главное, его профессия. Он был парикмахером, а она презрительно называла его «брехунцом».
— Настоящий мужик должен работать по-мужски. Как твой дед, к примеру. Полжизни слесарил на заводе, а потом его в партию выдвинули. А этот? Смех один. Целый день волосы подравнивает. Бабское дело, и всё тут. Да и сам ведёт себя, как баба, — жеманится! — ворчала она Лене.
Опершись на палку, крикнула:
— Ленка, твой пришёл!
Жена выбежала, скидывая фартук, и стыдливо чмокнула мужа в щёку.
— Тьфу, сюсюканье! — буркнула Анна Сергеевна.
— Я есть хочу! Когда ужин?
Лена всплеснула руками:
— Сейчас Дима руки помоет — и за стол!
Бабка нахмурилась:
— Ты же пять минут назад сказала, что полчаса ждать!
Лена замялась:
— Ну, само как-то быстрее получилось…
Анна Сергеевна рявкнула:
— Значит, я из-за этого прихлебателя есть не садилась?!
Лена пожала плечами и юркнула на кухню. Бабка бросилась следом:
— Стой, плутовка!
Через минуту раздался хохот.
Дима, уныло моя руки, уже предвкушал скучный вечер. Сейчас они поужинают, а потом будут смотреть по телевизору старые советские фильмы. Бабуля не признавала современное кино — говорила, что там один разврат. А им с Леной приходилось страдать: в сотый раз смотреть одни и те же военные картины да ещё под её комментарии. А в девять вечера свет гасился — и всем полагалось спать.
Сколько раз Дмитрий уговаривал жену снять квартиру! Но она умоляюще просила:
— Потерпи, родной. Я не могу бросить бабушку — она и правда уже слабая, хоть и держится. Да и меня ведь она не бросила, когда мать в роддоме оставила…
И Дмитрий отступал. Он сам был из деревни, и для него семья значила много. Пока он в городе на ноги вставал, родные его и кормили, и одевали. Теперь и он им помогал: родителям деньгами, остальным — руками. То баньку поставить, то сарай подлатать.
— Ты там не засопливился? — громко крикнула Анна Сергеевна. — Воробьи все крошки склюют!
Он вышел из ванной и зашёл на кухню. Стол был накрыт. Чего-чего, а готовить Лена умела — хоть и работала, но на столе всегда было разнообразие.
Бабка бурчала:
— В меня ты не пошла. Вечно на кухне копаешься. Я суп из пакетиков варила, котлеты из кулинарии брала — и ничего! Муж не жаловался. У меня дела поважнее были: партсобрания, профком… — При этом с удовольствием доедала всё, что приготовила внучка.
Сегодняшний ужин не стал исключением.
— Как на работе? — спросила Лена.
Дмитрий только открыл рот, как бабуля перебила:
— Да что там спрашивать? Работа у него — не пыльная. Чик-чик, и готово. Вот если бы дворником был — тогда да. А так… Ладно, лучше про Ивана Васильевича послушайте. Он с пятнадцати лет на заводе!
Дима закатил глаза. Началось. Эти назидательные истории он слышал каждый вечер — специально, чтобы подчеркнуть его «несостоятельность» как мужчины.
А он-то тут при чём?
Ему было лет десять, когда мать в отчаянии принесла ему ножницы: волосы спутались в колтун, а отец вот-вот придёт.
— Сынок, пока папа не видит, отрежь мне эту паклю!
Он помнил тот момент: страх и странная радость, когда взял ножницы. Стриг неровно, но потом робко спросил:
— Мам, можно я подравняю?
— Да режь, всё равно под платок заправлю…
Он подстриг её на глаз — что-то вроде каре. Мать подошла к зеркалу — ахнула. Он сжался, ожидая крика.
— Боже, да я помолодела! Молодец, сынок! — И крепко поцеловала его в макушку.
А на следующий день к ним повалили все деревенские женщины. Так его судьба и решилась.
Лену он встретил в парке: хрупкая девушка собирала кленовые листья. Он, обычно скромный, вдруг подошёл. Познакомились. Потом закрутилось: любовь, когда без другого жить не можешь.
Позже Лена рассказала свою историю: отец погиб, мать сбежала из роддома, а бабушка забрала её, не раздумывая.
Конечно, Анна Сергеевна не обрадовалась выбору внучки. Но после истории с сыном (которого она не пустила под венец, а он потом погиб) рисковать не стала. Позволила жить у себя, но подколы в адрес Дмитрия не прекращались.
Однажды ночью бабушке стало плохо. Дима, идя за водой, услышал стоны. Зашёл — а она бледная, лекарства рассыпаны по полу. Он сразу понял: сердце. Дав таблетку, вызвал скорую.
Две недели жил как в раю: никто не ворчал, можно было смотреть что угодно. Лена сначала волновалась, но потом успокоилась — врачи сказали, бабушка поправляется.
— Ну что, внучек, что по телеку показывают? — спросила Анна Сергеевна в первый же вечер после выписки.
Дима остолбенел.
— Да не бойся, живая я. Просто надоело одно и то же! — засмеялась она, а потом серьёзно добавила: — Спасибо. Если бы не ты, меня б не было. Врач сказал — вовремя таблетку дал. Ты мог бы просто уйти… Теперь ты семья. Буду ворчать — не обращай внимания, по привычке.
Недавно Лена обрадовала всех: будет ребёнок. У Димы — сын или дочь, у бабушки — правнук. Они даже по этому поводу «приняли» по стопарю, пока Лена не видела.
Вот ведь радость-то какая…
