Отец смотрел, как бродяга кормит его дочь-колясочницу странной едой То, что произошло дальше, перевернуло его мир!
В тот день Владимир Соколов вернулся домой раньше обычного. Он ещё не знал, что в этот момент переступил невидимую грань между привычным миром, где всё было под контролем, и чем-то новым. Непонятным. Живым.
Машина плавно остановилась у ворот особняка. Водитель вопросительно взглянул на пассажира, но Владимир лишь махнул рукой он предпочитал заходить один.
Как всегда, он прошёл через парадный зал, не задерживая взгляд на безупречно расставленных предметах интерьера. Но через пару шагов замер. Что-то изменилось. В воздухе, где всегда витал холодный аромат дорогих духов, теперь пахло чем-то тёплым, густым землёй, травами и мёдом?
Владимир втянул воздух глубже. Запах шёл не из дома. Из сада?
Он поднялся по лестнице, но ответа не нашёл. Интуиция, которую он давно считал мёртвой, потянула его к стеклянным дверям в сад. Он распахнул их и застыл.
На зелёной траве, в мягком свете утра, сидела Аня. Его дочь. Бледная, но с улыбкой не натянутой, не больной, а настоящей. Такой, какой она улыбалась в детстве, до болезни. Перед ней на коленях сидел мальчик. Худой, босой, в потрёпанной одежде. В руках он держал миску, от которой поднимался пар. Он кормил её ложкой. А она ела.
Кровь ударила в виски.
Кто ты такой? голос Владимира прозвучал резко, как выстрел. Что ты здесь делаешь?
Мальчик вздрогнул. Ложка выпала у него из рук и глухо стукнулась о траву. Он медленно поднял глаза карие, чуть раскосые, полные страха, но без злобы.
Я просто хотел помочь, прошептал он, отодвигаясь. Голос дрожал.
Помочь? Владимир сделал шаг вперёд. Как ты вообще сюда попал?
Аня подняла голову. В её глазах вдруг появилась ясность, будто она вернулась из далёкого тумана.
Папа он не плохой. Он принёс мне суп.
Владимир посмотрел на дочь. На её щёки на них появился румянец, которого не было месяцами. На губы они двигались легко, без привычного спазма.
Кто ты? повторил он, уже тише, но голос всё ещё дрожал.
Ваня Ваня Морозов. Мне двенадцать. Живу за рекой. Моя бабушка Матрёна Морозова. Она травница. Все её знают. Это она дала мне суп для Ани. Сказала поможет. Я просто хотел
Мальчик замолчал, не решаясь поднять взгляд. Владимир долго молчал. Потом сказал:
Приведи свою бабушку. Но ты остаёшься здесь. Ни шага без меня.
И тогда, впервые за много месяцев, Аня протянула руку слабо, но уверенно и коснулась его ладони.
Он добрый, папа. Мне с ним не страшно.
Владимир посмотрел в её глаза. И не видел там ни пустоты, ни боли. Только тихий свет. Надежду.
Через час пришла бабушка. Невысокая, согбенная годами, в стареньком платке и валенках. В руках лукошко. Она шла спокойно, не обращая внимания на охранников.
Матрёна Морозова? спросил Владимир.
Да. А ты отец девочки. Знаю. Твой дом был пуст, даже когда в нём жил. Теперь в нём пахнет травами. И жизнью.
Жизнь не доказательство, сухо сказал он. Что вы даёте ей?
Травы. Тепло. Веру.
Я должен знать состав. Каждую травинку.
Узнаешь, кивнула она. Но запомни: не всё можно объяснить словами. Иногда надо просто чувствовать.
Я не чувствую. Я проверяю.
Матрёна улыбнулась без насмешки, с лёгкой грустью.
Тогда проверяй. Только не мешай саду расти.
С того дня жизнь в доме Соколовых начала меняться. Медленно, как весна сначала незаметно, потом всё явнее.
Владимир превратил кухню в лабораторию. Он проверял каждую травинку, принесённую Ваней и Матрёной. Задавал вопросы, делал анализы. Для него это был эксперимент. Для Матрёны жизнь.
По утрам теперь пахло мятой, ромашкой, душицей. Ваня приходил рано, аккуратно неся мешочек с травами. Сначала боялся, даже ступку чуть не уронил. Но день за днём крепчал.
Как ты это готовишь? спросил как-то Владимир, наблюдая, как мальчик толчёт травы.
Сначала слушаю, серьёзно ответил Ваня. Одни шумят, другие молчат. Те, что молчат, самые сильные.
Это ты сам придумал?
Нет. Бабушка говорила. Трава не обязана кричать, чтобы лечить.
Он не шутил. И Владимир, к своему удивлению, даже не усмехнулся.
Аня оживала. Сначала тело щёки порозовели, глаза заблестели. Потом вернулись эмоции. Однажды она рассмеялась звонко, как колокольчик, когда Ваня пролил отвар на рубашку. Услышав этот смех, Владимир опустился на пол. По его лицу текли слёзы. Он не слышал этого звука больше года.
Дом тоже ожил. Окна стали открываться, пол скрипел уже не от пустоты, а от шагов.
Но покой вещь хрупкая.
Она вошла без стука.
Елена.
Высокая, ухоженная, в дорогом пальто. В глазах лёд. За спиной адвокат.
Что здесь происходит?! её голос разорвал тишину.
Аня сидела в кресле с чашкой чая. Ваня собирал пазл. Матрёна мыла коренья. Владимир стоял у окна и медленно обернулся.
Елена
Чем ты кормишь мою дочь?!
Нашу дочь.
Это же шаманство!
Аня вздрогнула. Ваня потупил взгляд.
Это работает, тихо сказал Владимир.
Работает?! Ты сошёл с ума! Я подаю в суд. Заберу её.
Голос дрожал от гнева. И, может быть, от боли.
Она улыбается, Елена, сказал он. Аня снова улыбается.
А ты ты просто болен.
Она развернулась и вышла, хлопнув дверью.
Через несколько дней Владимир увидел, как девочка во дворе показывает на телефоне видео. Он подошёл ближе и увидел.
Аню. Идущую по
Отец в шоке: бродяга угощает его дочь-колясочницу необычным блюдом… То, что произошло дальше, разрывает сердце!