Выгнала смирную невестку и оказалась в доме престарелых
Валентина Семёновна обожала в жизни две вещи: себя — безоговорочно, и сына Ванюшу — с фанатичной, почти религиозной преданностью. Ванюша был не просто сыном. Он был Солнцем, вокруг которого вращалась её маленькая, вылизанная до блеска вселенная. С пелёнок он получал всё самое лучшее: игрушки, о которых соседские ребятишки только мечтали, одежду «как у царского отпрыска» и деликатесы с лучших рынков.
Ванюшу записывали на все возможные кружки: от фигурного катания («Для осанки, Ванечка!») до бокса («Чтобы мог дать сдачи!»). Ванюша, надо отдать ему должное, проявлял завидное постоянство — нигде не задерживался дольше месяца. Учиться было скучно, тренироваться — невыносимо. Куда веселее было гонять ворон по двору, разрисовывать стены подъезда и дёргать за хвост кота Барсика, который однажды оставил на его новеньких штанах памятные царапины. Валентина Семёновна только вздыхала: «Ну что поделаешь, нрав!»
Ванюша вырос. Вытянулся в нескладного увальня с вечно сонными глазами и руками, не знавшими труда. И тут перед Валентиной Семёновной встала новая священная миссия: уберечь Солнце от посягательств. От девушек. Особенно — от «недостойных». В её личном табеле о рангах значились: квартира (обязательно в центре), машина (иномарка, не старше пяти лет) и родители (непременно состоятельные, с положением). Ваня, привыкший, что мать знает лучше, покорно отшивал одну за другой. «Ну что ты, Вань, у неё же мать — медсестра!» или «Ты подумай, она в троллейбусе ездит! Совсем не твой уровень». Постоянной девушки не было. Все были «не такие».
Пока однажды в районном ДК, куда Ваню занесло в поисках бесплатных пельменей (а вдруг угостят?), он не столкнулся носом с Алёной. Алёна несла стопку книг, и они рассыпались. Ваня, движимый редким порывом, помог собрать. Заглянул в её большие, серые, как осеннее небо, глаза. И… что-то щёлкнуло. Алёна работала в библиотеке. Жила в скромной «хрущёвке» на окраине, доставшейся от бабки. Машины не водила. Родители — школьные учителя из глубинки. По всем меркам Валентины Семёновны — полный крах. Но Алёна была тихой, улыбчивой, пахла книгами и корицей. Ваня впервые в жизни ослушался мать. Привёл Алёну домой.
Валентина Семёновна встретила невесту, как полковник — вражеского шпиона. Осмотр с головы до пят. Чай, остывший нарочно. Вопросы, как допрос:
«Квартира есть? Ага, хрущёвка… На окраине… Родители? Учителя? Ну надо же… А на машине ездить умеешь? Нет? Печально».
Алёна краснела, мяла краешек скатерти, отвечала тихо и честно. Ваня уплетал мамин пирог и смотрел в окно. В душе Валентины Семёновны бушевала буря возмущения. «Эта серая мышка?! Для моего принца?! Ни за что!»
Но Ваня вдругНо Ваня вдруг уперся — впервые в жизни — и привел Алёну под венец, а теперь он навещал мать лишь раз в месяц, привозя пирожные, которые она уже не могла жевать.
