Отказался забирать жену из роддома, узнав, что родилась дочь, а не сын. Спустя годы судьба свела их вновь — и всё изменилось…

**Дневник.**
Сегодня снова вспомнила тот день. Стояла у обшарпанного роддома в Екатеринбурге, сжимая в руках крошечную Аленку, завернутую в дешевый голубой конверт. Голубой цвет, который все ждали. УЗИ показывало мальчика, и мой Сережа, мой ненаглядный, носился по городу, раздавая всем сигареты и крича:
Будет богатырь, Оль! Мужик в роду!
Он уже видел, как сын станет хоккеистом или хотя бы чиновником. Но судьба, как всегда, подсунула подмену.
Родилась девочка. Тихая, хрупкая, будто из тонкого льда. Она не кричала, только плакала тихо, словно понимала: ты не тот ребенок, которого ждали.
Сережа не пришел. Ни на роды, ни на выписку. Телефон молчал. Позвонила его матери та буркнула сквозь зубы:
Пусть гуляет. Мужику наследник нужен, а не девчонка. Могла бы и в дом малютки отнести
Слова впились, как ржавый гвоздь. Не плакала. Просто собрала вещи и ушла. В никуда. Точнее в старую хрущевку на окраине, где за тысячу рублей в месяц сдавала угол тетя Люба. Тетя Люба морщинистая, как печеное яблоко, но с руками, умеющими гладить по голове и варить гречневую кашу.
Годы неслись, как электрички мимо платформы. Я работала в двух местах: днем кассиром в ларьке, ночью мойщицей в бизнес-центре. Руки в трещинах от химии, спина гудела, но глаза Аленки светились. Она не спрашивала про отца. Чувствовала больно.
Я научилась жить без него. Забыла. Или сделала вид.
Но вчера увидела его. У подъезда дорогущего «Лексуса», в кожаном пальто, с толстым золотым перстнем. Рядом мальчик, его копия: тот же взгляд свысока. Сережа заметил меня и остолбенел.
Оля?.. Ты как?.. голос дрожал, будто он сам не верил, что это говорил.
Я молчала. А потом шагнула вперед Аленка.
Мама, кто это? спросила она, глядя прямо на него.
Он побледнел. Узнал. В ее лице его скулы, его нос.
Из машины вывалилась женщина в рыжем меху, с натянутой улыбкой.
Сереж, кто эти бомжи? От них воняет!
Мальчик скривился:
Пап, поехали! Они грязные!
Но Сережа не слышал. Он смотрел на Аленку. На ту, которую бросил, еще не увидев. В его глазах пустота и понимание: он променял настоящее на мираж.
Я взяла дочь за руку.
Пошли, лапочка.
Он остался стоять, как истукан. Смотрел вслед на нас, на ту жизнь, которую сам отверг.
Дома пахло щами тетя Люба оставила нам кастрюлю. Аленка прижалась ко мне.
Мам, а он кто?
Человек, которого больше нет, солгала я.
Но правда где-то рядом. Она вырастет вместе с ней.
А Сережа Видела, как он сел в машину и уехал. Не к богатству к пустоте.
Перед сном Аленка спросила:
Почему люди грустят, глядя на нас?
Потому что мы счастье, а они его не видят.
Счастье не в деньгах. Оно в тишине, в тепле, в крошечной комнате, где пахнет детским шампунем и щами.