13марта2025г., записка в дневнике
Я никуда не поеду шепнула мать, голос дрожал от невыраженных слёз. Это мой дом, я его не оставлю.
Мама, сказал я, пытаясь не поддаться отчаянию. Понимаешь, я не смогу за тобой ухаживать, если ты уедешь.
Я, Алексей, сидел в старом изношенном кресле в нашем коттедже в Тверской области. Татьяна Петровна, моя мать, была в тяжёлом состоянии после инсульта. Я помнил, как несколько лет назад пришлось взять длительный отпуск, чтобы помогать ей после перелома бедра: тогда она едва могла встать без меня.
Накануне я получил повышение и планировал этим летом отремонтировать наш дом, чтобы Татьяна Петровна жила в комфорте. Но инсульт разрушил эти надежды. Пришлось сразу же искать способ перевезти её в Москву, где будет лучше доступ к специалистам.
Ольга соберёт твои вещи, кивнул я жене. Скажи ей, если чтото понадобится.
Татьяна Петровна молчала, глядя в окно, где лёгкий осенний ветер трепал желтеющие листья берёз, с которыми она выросла. Её правая, сильная рука сжимала слабую, почти безжизненную левую.
Ольга, копаясь в гардеробе, постоянно уточняла у тёщи, что брать, а что оставлять. Татьяна Петровна лишь безмолвно смотрела сквозь стекло, мысли её, казалось, летели кудато далеко от шёлковых халатов и разбитых очков.
Татьяна Петровна прожила шестьдесят семь лет в этой деревушке, её жизнь прошла в работе швеей в местном ателье, которое закрылось, когда людей стало слишком мало. Затем она начала шить дома, а позже полностью переключилась на огород и домашние заботы. Переместить её в чужую московскую квартиру казалось ей невозможным.
Лёша, вздохнула Ольга, ставя на стол почти пустую тарелку, она опять ничего не ест. Я уже не могу
Я посмотрел на жену, потом на пустой блюдце и тяжело вздохнул. Заодно я вошёл в комнату, где сидела мать.
Татьяна Петровна сидела, будто не моргая, глаза её были тусклыми, взгляд устремлён в пустоту. Рабочая рука лежала на другой, сжимая её, будто пыталась вернуть к жизни.
Комната была заполнена тренажёрами, эспандерами, стопкой лекарств на тумбочке. Если бы я не настоятельно требовал ухода, она бы даже не обратила на это внимания.
Мам? позвал я.
Мам? раздался глухой шёпот.
Сыночок? произнёсла она, голосом, который после инсульта стал прерывистым.
После болезни её речь стала смутной, но мы всё ещё пытались понять её.
Почему ты опять ничего не ешь? Ольга готовит, а ты отказываешься, спросила я, пытаясь не терять терпения.
Не хочу, сыночек, прошептала Татьяна Петровна, повернувшись ко мне. Не заставляй меня.
Мам Что ты хочешь? Скажи.
Она сжала мою руку и тихо ответила:
Я хочу домой. Боюсь, больше не увижу его.
Я вздохнул, качнув головой.
Я каждый день работаю, Ольга ходит к врачам, а зима на улице Давай подождём до весны. сказал я, пытаясь успокоить её.
Мать кивнула, а я вышел, чувствуя, как тяжесть слов давит на сердце.
Позже в клинике врач, сняв очки, сказала:
ЭКО снова не удалось
Ольга, схватившись за лицо, воскликнула:
Как так? Мы же слышали, что после первого раза у сорока процентов выходит беременность! А уже третья процедура без результата!
Я держал её за руку, чувствуя её волнение. В соседнем кабинете Татьяна Петровна получала массаж, и уже наступало время её забрать.
Вы зациклены на ребёнке, мягко начала врач. Стресс разрушает организм.
Конечно, я в стрессе! Работа из дома, платить за дорогостоящее ЭКО, ходить на процедуры, пить препараты, ухаживать за тёщей, которая ни ест, ни принимает лекарства! вырвалось у Ольги.
Она замолчала, осознав, что переборщила, схватила сумку и, хлопнув дверью, вышла.
Простите, прошептал я.
Ничего, отмахнулась врач. У меня и такие эпизоды не бывают.
Ольга сидела в зале ожидания, рыдая, прижимая к себе лицо. Её глаза были полны крови, но в них звучала просьба о прощении.
Прости меня Я просто устала Устала видеть, как человек медленно уходит, устала платить за очередную процедуру, которая не приводит к результату всхлипнула она.
Я бы помог, если бы мог, но это вышло за пределы моих возможностей, ответил я, чувствуя свою беспомощность.
Я понимаю, сквозь слёзы улыбнулась Ольга.
Немного отдохнув, она поправила воротник и сказала:
Пойдём, Татьяна Петровна уже освободилась. Больницы ей не нравятся, после них она долго грустит.
В коридоре, отойдя в сторону, я услышал, как седой врач в круглых очках произнёс:
Прогресса почти нет, шепнул он. Вероятность восстановления после инсульта небольшая, но у вашей мамы нет вредных привычек, шансы были.
Он продолжил:
Возможно, она просто сдалась. В её глазах нет искры, она будто не хочет жить.
Я кивнул, ведь видел, как она похудела, перестала читать, смотреть телевизор, разговаривать. Всё, что оставалось пустой взгляд в окно.
После инсульта могут быть изменения поведения изза поражения определённых участков мозга, добавил врач. Но у Татьяны Петровны это проявилось сильнее, чем я ожидал.
Думаю, дело в другом, тихо сказал я себе.
Позднее, когда Ольга позвонила мне из Москвы, она спросила:
Лёша, можешь отменить командировку? Татьяна Петровна ухудшилась, я боюсь, ты не успеешь
Голос её дрожал, ведь она знала, как важна её мать для меня. Когда я вернулся тем же вечером, я провёл всю ночь рядом с её постелью.
Ты знаешь, чего я хочу, прошептала она, держа меня за руку. Ты обещал.
Я кивнул. На следующий день мы поехали в деревню. Татьяна Петровна отказалась идти в больницу.
Я не хочу туда. Хочу домой, сказала она.
Март уже пришёл, дороги ещё не растаяли, поэтому мы быстро добрались до её дома. Я открыл дверь машины, помог ей в коляску. Снег постепенно таял, оставляя мокрую землю, деревья слегка качались от ветра, солнце согревало лицо.
Татьяна Петровна просидела несколько часов во дворе, наконец улыбнулась, глубоко вдохнула и заплакала от радости. Слезы счастья проскользнули по её морщинкам.
Вечером она поужинала, а потом ещё несколько часов сидела на скамеечке под открытым небом, улыбка не сходила с её лица. Ночью она ушла с той же улыбкой, спокойная и счастливая.
Мы с Ольгой взяли отпуск, чтобы погребать Татьяну Петровну, убирать её дом и решить, что с ним делать. Я, наконец, смог отдохнуть от городской суеты, вдохнуть свежий деревенский воздух, который я давно не ощущал.
Перед отъездом в СанктПетербург Ольге стало плохо. В туалете её тошнило, а когда она вернулась, в её руках оказался тест на беременность две чёрные линии.
Это всё благодаря маме Она помогла нам прошептала она, слёзы катились по щекам.
Я поднял глаза к безоблачному небу, кивнул и крепко обнял её. Последний подарок от моей матери жизнь, которой мы так жаждали.
Спасибо, мама, прошептал я, чувствуя, как в груди разрастается тихая благодарность.
