Как он смеет? История одной трещины в браке
– Всё, хватит! – ударил кулаком по столу Дмитрий, и хрустальные рюмки задрожали от злости. – Чтоб я её больше не видел!
– Ты это серьёзно? – Карина прищурилась, голос дрожал, будто тонкий лёд под ногами. – А то, что я здесь живу и могу звать кого хочу, тебя не волнует?
– Пока живёшь, – прошипел он.
– Вот как?
– Я сказал, – резко встал Дмитрий, стул с грохотом рухнул на пол. Он вышел, хлопнув дверью так, что задрожали стены.
Карина осталась одна. Сердце колотилось, как барабан в безумном оркестре. Его слова жгли, будто облили кипятком. *Пока живёшь…* Как он смеет?
Оля – её подруга с детских лет. Вмебегали от дождя под один плащ в родной Коломне, смеялись до слёз, вытаскивали друг друга из дурацких историй, о которых теперь стыдно вспоминать. А теперь Дмитрий требует вычеркнуть её из жизни?
Почему? Потому что Оля не замужем? Потому что не сидит, как серая мышка, у плиты, а живёт в своё удовольствие? Дарит ей цветы поклонник – так что с того? Это её жизнь, её правила.
Раньше Дмитрий хохотал, слушая их приключения. А теперь вдруг – запрет? На каком основании?
Она шагнула в зал, решив докопаться до сути.
– Дима, мы не закончили. В чём дело? Почему ты так взбесился из-за Оли?
– Мне?! – он криво усмехнулся. – Да плевал я на неё! Просто хватит таскать её сюда.
– Объясни нормально.
– Ты правда не видишь? – он вскочил, будто его укусили. – Твоя Оля – ветреница. Меняет мужчин, как перчатки. Сидит на шее у других. А ты с ней дружишь – значит, одобряешь.
Карина широко раскрыла глаза:
– Ты рехнулся? Я тебя люблю!
– Люблю, говоришь… А сама глаза горят, когда про Олю и свою Светку болтаешь!
Карина вспыхнула:
– При чём тут Светка?!
– А при том, что и ей тут не место!
Всё стало ясно. Светка, младшая сестра, запуталась в отношениях. Два года встречалась с мужчиной, мечтала о семье. А он оказался женат, с двумя детьми. Когда правда вскрылась, родня устроила скандал. Все косо смотрели на Светку… пока он не оставил ей квартиру. Маленькую, но в центре Москвы.
Тут все резко притихли. Кто-то даже одобрил: «Хоть не сволочь». Карина рассказала Дмитрию, и, видимо, не скрыла восхищения.
– Ну, что молчишь?! – рявкнул он, выдергивая её из мыслей.
– Светка взрослая. Сама решает, что ей делать с подарками.
– Конечно! Квартира – и никаких вопросов. А ты разве не завидуешь? Глаза-то у тебя горели, когда рассказывала!
– Чушь. Вот представь: твой друг меняет девушек, как носки, а твой брат, отец семейства, дарит одной из них жильё. Тебе было бы приятно?
– Мне всё равно. Это их жизнь, – прошептала Карина.
– Вот и славно. Но в моём доме им больше не бывать. Ни твоей Оле, ни Светке!
Карина не ответила. Зашла в ванну, включила воду и разрыдалась. От боли, от бессилия. Оттого, что любимый человек не слышит её – он судит. Судит по обрывкам, по своим догадкам. Он не видит её – ту, что каждый день рядом, варит борщи, слушает, поддерживает. Он видит только тень чужих поступков.
Что теперь? Разводиться? Или молча предать тех, кто был рядом всю жизнь? Выбора будто нет. Но мысль о том, что она предаст саму себя, была страшнее всего.
