Жду покоя, а вокруг — гул голосов
— Ольга, я же просила — только семья! — Антонина, стоя у плиты, развернулась к дочери, сжимая деревянную ложку. Голос её дрожал от раздражения, но она сдерживалась.
Ольга, сидя за кухонным столом, листала телефон, даже не взглянув на мать. Русые волосы были стянуты в небрежный хвост, а на лице читалось лёгкое недовольство.
— Мам, ну что ты опять за своё? — фыркнула она, не отрываясь от экрана. — Тебе же пятьдесят! Нельзя же просто чай попить и разойтись. Я уже всех пригласила.
— Кого — всех? — Антонина замерла, ложка в руке дёрнулась. — Оля, я говорила: ты, Игорь, внуки. Ну, может, тётя Галя. Кто ещё?
Ольга наконец подняла голову, закатив глаза.
— Да все, мам! Тётя Галя с дядей Васей, их сын с женой, бабушка Тамара, мои подруги с мужьями, соседи снизу. А, ну и ещё твои бывшие коллеги из школы. Сами напросились, как узнали.
Антонина почувствовала, как кровь ударила в виски. Она медленно положила ложку на стол и вытерла руки об фартук.
— Ольга, ты шутишь? Я полгода просила один день тишины! Один! А ты мне тут банкет устраиваешь?
— Мам, не придумывай, — Ольга встала, поправляя джинсы. — Люди хотят поздравить. Ты что, их в дверь выставишь? Расслабься, я всё устрою. Ты только торт испеки, ладно? Твой, с кремом. А за остальным я схожу.
Антонина открыла рот, но Ольга уже вышла из кухни, бросив на прощанье:
— И не ворчи, мам. Это твой день!
Дверь захлопнулась, и Антонина осталась одна. Она взглянула на кастрюлю с кипящим борщом, на груду грязной посуды в раковине, и внутри всё сжалось. Пятьдесят лет. Она мечтала о тихом вечере: ужин с дочерью, зятем и внуками, тёплый плед, старые фотоальбомы. А теперь — толпа, гам, суета. И, как всегда, всё на ней.
***
Антонина любила свою квартиру. Небольшая двушка в хрущёвке была её крепостью. Здесь она растила Ольгу, пережила развод, научилась стоять на ногах. Кухня — её гордость: ситцевые занавески, деревянный стол, полка с фарфоровыми чашками, собранными годами. Каждый год на день рождения она пекла торт — свой, с заварным кремом и вишней. Традиция. Но в этот раз всё пошло кувырком.
Ольга заявила о «грандиозном юбилее» две недели назад. Антонина пыталась отговорить её, но дочь стояла на своём. «Мам, ты заслужила праздник!» — твердила она. Антонина, как всегда, сдалась. Она не умела спорить с Ольгой — дочерью, унаследовавшей её упрямство, но не её терпение.
К вечеру квартира превратилась в склад. Ольга приволокла ящики с газировкой, пакеты с закусками и огромный букет, занявший половину кухни. Антонина, замешивая тесто, старалась не думать, куда всё это втиснуть.
— Мам, ты где? — Ольга ворвалась на кухню с подругами. — О, пахнет вкусно! Это торт?
— Да, — буркнула Антонина, не поворачиваясь. — Не трогайте, не готов.
Подруги — Света и Надя — захихикали, усаживаясь за стол. Света с алой помадой потянулась к крему.
— Тоня, можно попробовать? Обожаю твой крем!
— Лучше не надо, — Антонина повернулась, пытаясь улыбнуться.
— Да ладно, — Света зачерпнула ложкой и облизала её. — Боже, как вкусно! Оля, твоя мама — волшебница!
Антонина сжала губы. Ольга, не замечая её настроения, болтала с подругами, пока те уплетали крем. Когда они ушли, Антонина взглянула на опустевшую миску — слёзы подступили к глазам. Она вздохнула и начала готовить новую порцию.
***
Утро началось с хаоса. Антонина встала в шесть, чтобы допечь торт. К девяти квартира гудела: Ольга развешивала шарики, а её муж Игорь пытался собрать раскладушку в гостиной.
— Тоня, где скатерть? — крикнул он, роясь в шкафу.
— В спальне, — ответила Антонина, режа огурцы. — Только осторожно, это бабушкина.
Через минуту раздался треск. Антонина выбежала — Игорь стоял с разорванной пополам скатертью.
— Ой, прости, — он виновато улыбнулся. — Зацепилась.
Антонина сжала кулаки, но кивнула.
— Ничего. Возьми другую.
Это была не просто скатерть — её вышивала мать. Но она промолчала. Сегодня её день, и ссоры ей не нужны.
К обеду наехали гости. Тётя Галя с дядей Васей притащили торт из магазина, тут же занявший половину стола. Бабушка Тамара устроилась на табуретке с подушкой. Бывшие коллеги орали, перебивая друг друга. Внуки — Саша и Маша — носились по квартире, роняя всё на пути.
— Тоня, где чайник? — крикнула тётя Галя, вваливаясь на кухню. — И пирожки где?
— В духовке, — ответила Антонина, вытирая пот.
— Ой, а это твой торт? — Галя ткнула в её творение. — Красивый, но наш круче, с мастикой!
Антонина стиснула зубы, но улыбнулась.
Кухня стала проходным двором. Гости брали тарелки, требовали вилки, просили добавки. Антонина мельтешила между плитой и столом, пока Ольга в гостиной принимала комплименты за «потрясающий праздник».
***
К трём часам квартира гремела. Дети орали, взрослые спорили, музыка ревела. Антонина стояла у раковины, мыла посуду. Её торт стоял нетронутым — все ели магазинный.
— Мам, чего торчишь? — в кухню заглянула Ольга. — Иди к нам, тосты говорят!
— Сейчас, — буркнула Антонина.
— Да брось! — Ольга дёрнула её за руку. — Твой же день!
В гостиной подняли бокалы: «За юбиляра!» Антонина улыбалась, но чувствовала себя чужой.
Вернувшись на кухню, она заметила — торта нет. Она бросиласьАнтонина застыла у разгромленного стола — её торт был размазан по скатерти, а внуки, перепачканные кремом, с визгом бросались ягодами, но вдруг её лицо озарила улыбка, потому что в этот момент поняла: наконец-то начался *её* праздник.