Слушай, тихо произнесла Афанасия, собирая фразы. Взрослые иногда ведут себя глупее, чем дети.
Папа не хочет меня знакомить с тётей, которую любит, да? глухо спросила Рада.
Не в том дело, что не хочет. Возможно, они пока не разобрались, как всё устроить, или тётя Влада стесняется.
Стесняться чего? Я же не кусака.
Чужие дети всегда ответственность. Не каждый к этому готов.
Афанасия стояла в коридоре, наблюдая, как дочурка стремительно собирается к отцу.
Телефон в кармане Рады зазвонил. Девочка подпрыгнула, схватила трубку, и её лицо мгновенно побледнело.
Не приедет? спросила Афанасия.
Сказал, на работе завал, пробурчала Рада, не отрывая взгляда. В следующий раз.
Понятно. Раздевайся.
Афанасия скользнула на кухню, чтобы не выдать лишнего. Налила в чайник воду, нажала кнопку.
Шипящий пар глушил мысли, будто покрывал их плотным туманом.
Восемь лет прошли с развода, а Глеб всё так же оставался мастером спорта по портить настроение.
***
Первые три года их брака казались сказкой: без повода цветы, постельные завтраки, дарения.
Афанасия тогда верила, что нашла счастливый билет.
Когда она загорела, Глеб держал её в объятиях.
Но в роддоме прозвенел первый звонок, который она спокойно проигнорировала.
Врач заносил данные новорожденной Рады. Глеб стоял рядом, бледный и нервный. Он присутствовал на родах.
Какая у неё группа? спросил отец.
У девочки вторая отрицательная, сухо отметил доктор.
Глеб нахмурился.
Как так? спросил он, в голосе слышался визг. У меня первая положительная, у Афанасии вторая положительная.
Откуда минус? Вы чтото перепутали.
Врач снял очки, потер переносицу.
Вспомните школьный курс биологии, ребята. Резусфактор коварная штука. Если у обоих скрытый отрицательный ген, ребёнок может быть минусом. Это нормально.
Вы уверены? прищурился Глеб. Ошибки нет?
Анализы не врут.
Глеб потом сто раз позвонил жене, требуя объяснений.
Афанасия сто раз повторяла слова врача, посылая ссылки. Он вроде успокоился, но
***
Ад начался после выписки Глеб изменился.
У него был диабет, и Афанасия постоянно следила за питанием, напоминая про инсулин.
Но он вдруг стал вести себя, как подросток, ищущий свободу.
Я на футбол, бросил он, собирая сумку.
Глеб, какой футбол? Сахар скачет, врач сказал режим соблюдать.
Не начинай, а? Я мужчина, мне нужна активность. Твоя забота душит.
Он возвращался поздно.
Однажды пришёл, дрожа, лицо белое, пот холодный гипогликемия.
Афанасия, не замечая дочь, скакала вокруг него с соком и глюкозой.
Где ты был? спросила она, когда он пришёл в сознание.
Сказал же, на футболе. Перебегал.
До двух ночи?
Мы потом сидели, болтали. Ты опять начинаешь? Всё же нормально.
Афанасия верила. Или хотела верить. Сидела дома одна, гладила крошечные ручки дочери, убеждая себя, что это просто кризис, что он устал.
«Подрастёт малышка, и всё наладится»
Но не наладилось начались звонки.
Телефон оживал вечером, когда звонили бывшие коллеги девчонки из бухгалтерии, менеджеры.
Афанасия дружила со всеми, пока работала.
Привет, Насть, не отвлекаю?
Привет, всё в порядке. Что случилось?
Да нет просто хотела узнать, как ты. Слушай, а Глеб твой он сегодня на корпоративе задержится?
Наверное. А что?
Да просто Катерина дрожала. Ты не подумай ничего, но он тут с новенькой, с Вероникой, весь вечер хихихаха. Они так часто вместе ходят в «Крылку», и он её за талию ласкает
Афанасия ощущала, как холодеют пальцы.
Катя, прекрати. Может, у них общий проект.
Ну, тебе виднее. Я просто предупредить хотела, подружески.
Афанасия бросила трубку, фыркнув.
Сплетни. Им бы только языки почесать. Она была уверена: Глеб любит её. Он просто общительный.
Она ставила подруг на место, отшучивалась, будто полна уверенности в своём супруге.
А внутри росла тревога. И через полтора года после рождения Рады всё рухнуло.
***
Афанасию пригласили на большой корпоратив.
Родители согласились посидеть с внучкой.
Афанасия надела платье, которое, как ей казалось, скрывало всё, что осталось после родов, накрасилась.
Она жаждала праздника, хотела снова ощутить себя частью мира, где есть не только подгузники и каши.
Пошли вместе с мужем, но Глеб сразу кудато исчез.
Пойду поздороваюсь с ребятами, бросил он и растворился в толпе.
Афанасия болтала с коллегами, улыбалась, принимала комплименты, но глазами искала мужа.
Час прошёл, второй. Никого.
Она прошлась по залу, в холл пусто.
Заглянула в коридор у запасного выхода, где обычно тише.
Увидела их сразу. Они не целовались было бы слишком банально.
Стояли в полумраке, в нише за огромным фикусом. Тот же сотрудник шептал ему, касаясь лацкана.
Глеб склонил голову к её плечу, улыбался той же улыбкой, которой когдато улыбался Афанасии.
Они прятались, как школьники. Афанасия замерла.
Ощущение, будто на голову вылили ведро ледяной воды дыхание захватило.
Она не стала устраивать сцен, не закричала, просто повернулась и пошла к выходу. Вызвала такси и уехала к дочери.
Глеб вернулся к утру.
Ты чего уехала? спросил он, стягивая галстук. Я тебя искал.
Афанасия смотрела на него, понимая: говорить не о чём.
Я видела вас за фикусом.
Он замер, потом махнул рукой.
Ой, ну что ты видела? Мы просто разговаривали. Ты опять себе придумываешь. У тебя паранойя, Насть.
Не надо, тихо сказала она. Просто не надо.
Месяц прошёл, как в тумане. Ей было физически больно находиться с ним в одной квартире.
Но когда он собрал вещи и ушёл «пожить отдельно, раз ты такая нервная», ей стало легче.
Воздух в квартире будто стал чище.
Развод прошёл быстро. Глеб исчез с радаров мгновенно.
Первый год он не звонил вовсе. Ни разу.
Раде было два с половиной года, она иногда спрашивала: «Где папа?», и Афанасия спокойно отвечала: «Папа работает».
Она не лгала, просто не уточняла.
Мама помогала с Радой, Афанасия вышла на работу.
Она пахала как проклятая, чтобы ни от кого не зависеть. И у неё получалось.
Денег хватало. Они жили порознь, в своих квартирах, ездили в отпуск.
На алименты Афанасия не подавала не хотела мараться, не хотела бегать за ним, унижаться, просить справки.
Гордость? Возможно. Но скорее отвращение.
А потом он вернулся.
Я папа, заявил Глеб, позвонив однажды вечером. Я имею право видеть ребёнка.
Афанасия не стала препятствовать. Хочешь общайся.
Она не собиралась становиться той злобной бывшей, которая запрещает встречи.
Хорошо, сказала она. Приезжай в субботу.
Он начал приезжать. Редко, хаотично, но приезжал.
Стал платить за английский и танцы.
Это был его способ откупиться воспитанием он не занимался, проблемами не интересовался, но галочку «хороший отец» поставил.
Рада тянулась к нему. Для неё он был человекомпраздником: подарки, кино, кафе.
Много ли ребёнку надо?
Афанасия смотрела на это философски главное, что у дочери есть хоть какойто папа.
***
Рада вошла на кухню, уже переодетая в домашнюю футболку. Глаза красные.
Мам, а почему он так? тихо спросила она, садясь за стол.
Как, зайка?
Ну обещает и не делает.
Афанасия вздохнула.
Люди разные, Рада. Папа не со зла. Просто он не умеет планировать.
Он сказал, что это изза тебя, вдруг вырвалась Рада.
Афанасия замерла с чашкой в руках.
Что?
Он сказал по телефону: «Мама твоя вечно планы путает, настраивает тебя, вот и не получается встретиться».
Афанасия медленно поставила чашку на стол. Вот оно как
Рада, Афанасия посмотрела дочери прямо в глаза. Я когданибудь запрещала тебе видеться с папой?
Нет.
Я когданибудь говорила про него плохо?
Рада кивнула головой.
Нет.
Тогда думай своей головой. Кому верить фактам или словам.
История с «новой тётей» тянулась уже полгода. Рада пришла после выходных к папе и рассказала:
Папа с тётей Владой живёт. Она красивая, я фотографии видел. У них кот Мурзик.
Афанасия тогда лишь пожала плечами. Живёт и живёт. Ей было всё равно. Но Рада загорелась идеей познакомиться.
Мам, я хочу с ней подружиться. Папа говорит, она добрая.
Афанасия позвонила Глебу.
Глеб, тут такое дело. Рада знает про твою девушку. Хочет познакомиться. Ты как?
В трубке повисла пауза.
Ну не знаю, пробормотал он. Рано ещё, наверное. Я не уверен. Давай потом.
«Позже» растянулось на месяц. Глеб то хотел знакомить, то отказывался.
Она очень хочет познакомиться с Радой! уверял он по телефону неделю назад. Прямо мечтает.
Давай в следующие выходные? Сходим все вместе в парк, или в пиццерию.
Хорошо, согласилась Афанасия. Договаривайтесь с Радой.
И опять отмена.
Афанасия вышла на балкон, телефон в руке, чтобы поговорить с ним без свидетелей.
Бывший муж ответил не сразу, голос был недоволен, на фоне играла музыка.
Алло, Насть, я занят, чего тебе?
Занят? переспросила она. Ты только что дочери сказал, что у тебя завал на работе. А я слышу музыку. Ты в баре?
Я на встрече, огрызнулся он. Имею право расслабиться?
Имеешь. Только не ври ребёнку. И не смей говорить ей, что это я виновата в том, что ваша встреча сорвалась.
А кто виноват? взвился Глеб. Ты вечно лезешь со своим контролем. «Во сколько заберёшь, во сколько привёз». Давишь на меня.
Оля вообще боится с нами связываться, потому что ты неадекватна.
Я неадекватна? ухмыльнулась Афанасия. Глеб, давай по фактам. Рада одета час, ты позвонил в последний момент. Это я виновата?
Или, может, твоя Влада просто не хочет знакомиться с твоим ребёнком, а ты трус и не можешь это признать?
Не смей так говорить про Влаву! крикнул он. Она хочет! Просто обстоятельства!
Какие обстоятельства? Пятый раз подряд?
Глеб, хватит морочить девчонке голову. Если твоя барышня не готова общаться с ребёнком от первого брака это её право.
Но имей смелость сказать Раде правду. Или придумай отмазку получше, чем свалить всё на меня.
Ты всё усложняешь, буркнул он. Сама мужчину найти не можешь, вот и бесишься, что у меня всё хорошо.
Он бросил трубку.
**
Вечером, когда Рада уснула, Афанасия снова крутила в голове разговор.
Сглаживать углы ей надоело. Она взяла телефон и написала бывшему:
«Глеб, с этого момента все договорённости только через меня, за сутки. Если обещаешь Раде и отменяешь в последний день следующей встречи не будет месяц. Я не позволю тебе делать из неё невИ когда рассвет озарил пустую улицу, Афанасия поняла, что единственный путь к спасению отпустить часы, которые никогда не тикали.
