Прежде чем уйти навсегда…
Иван вышел из здания вокзала на перрон, слегка пошатываясь под тяжестью огромной спортивной сумки с надписью «Пума» через плечо. Капли пота блестели на его висках, оставляя мокрые следы. Он окинул взглядом платформу – вдоль стены тянулся ряд скамеек, занятых усталыми пассажирами и встречающими. На одной из них сидел старик в потрёпанном пальто и кепке. К нему Иван и направился.
Сняв сумку, он поставил её между собой и стариком, достал из кармана куртки мятый платок и вытер им лицо. Только затем опустился на скамейку, тяжело выдохнув. Мимо, не останавливаясь, пронёсся скорый поезд, подняв вихрь тёплого воздуха, пахнущего мазутом и железом. Ветер шевельнул короткие волосы Ивана.
Он проводил взглядом удаляющийся состав, откинулся на спинку, положив ладонь на сумку. На перроне снова заговорили, прервав молчание лишь на время прохода поезда.
— Скорый поезд номер… прибывает… нумерация вагонов с головы состава, — прозвучало из динамиков, но голос был почти неразборчивым.
— Вы расслышали, какой поезд? — спросил старик, повернувшись к Ивану.
Тот лишь покачал головой. Старик кивнул, посмотрел на часы.
— Третий раз объявляют, а его всё нет, — вздохнул он. — Почему на вокзалах всегда говорят будто сквозь вату?
Иван промолчал, не желая ввязываться в разговор.
— Вы уезжаете? Судя по сумке — надолго, — не сдавался старик.
— Ах, какой наблюдательный, — усмехнулся Иван. — А у вас вещей вовсе нет. Значит, встречаете.
— Верно, — старик оживился. — Сына жду.
— А я от сына уезжаю, — сорвалось у Ивана невпопад.
— Жизнь, — вздохнул старик. — Бежишь, да? Только от себя не убежишь. Без проблем не уедешь. — Он мотнул головой в сторону сумки.
Иван бросил на него недовольный взгляд, отвернулся.
— Я вот тоже так сорок лет назад сбежал. Сыну одиннадцать было. Ни разу за эти годы не видел. А сейчас… волнуюсь.
Голос его был спокоен, но в глазах — тревога.
— По вам не скажешь, — проворчал Иван.
— Волнуюсь, — повторил старик. — В моём возрасте лишние эмоции вредны. От любой — хоть радости, хоть горя — помереть можно.
— Он за границей жил? — Иван невольно перевёл разговор на старика, лишь бы не думать о своём.
Ссора началась из-за ерунды — Наталья упрекнула его за поздний приход. Слово за слово — крики, упрёки… И вдруг она крикнула, что он изменяет. Без причины. Слово — не воробей.
Он мог бы промолчать, но вместо этого в ярости схватил сумку, набросал туда что попало и хлопнул дверью. И только теперь, услышав про сына, вспомнил про Алёшу.
Голос старика вывел его из мыслей.
— Жена у меня была золото. Не красавица, но душа — чистая. Никогда бы не подумал, что способен так поступить — бросить её и сына. А вот поди ж ты…
Иван понял — старик хочет объяснить что-то, будто оправдывается.
— Грыжа прихватила. Болело давно, а тут так скрутило, что слезать с кровати не мог. Лена, жена, вызвала скорую. В больнице сразу на операцию забрали.
Лежал в палате, отходил от наркоза, и тут вошла она. В белом халате, глаза — как незабудки. Ангел, а не медсестра. И имя подходящее — Света.
Подошла, укол ставить. Коснулась руки — меня аж затрясло. Влюбился, как мальчишка. Перед выпиской ночь не спал — думал, как остаться. Признался ей. Думал, посмеётся, а она номер свой дала.
Не выдержал и позвонил, пока жена на работе. Встретил у больницы с цветами, проводил. Красавица, а не женщина. Не любовь — дурман. Уже хотел порвать, но она забеременела.
Решил: сын почти взрослый, а этот — без отца? Пришёл домой, всё Лене выложил. Рыдала, конечно. Как и вы — собрал вещи и ушёл. Только сумка у меня поменьше была.
Развёлся, но жениться не успел. На шестом месяце что-то пошло не так… Света умерла. Родители её приехали, меня винили. Да я и сам себя винил. Если бы не я — жила бы. А девочку её родители забрали. Мне даже не показали.
— Вы сказали, сына не видели. Жена не простила? — спросил Иван.
— Разве такое прощают? Я себя ненавидел. Пивал, грешным делом — может, сдохну. Деньги почти все жене отсылал. Даже не брала. Однажды пришла записка: «Замуж вышла».
Копил на Севере, квартиру в Вологде купил. Сына не искал — стыдно. А он сам нашёл. Недавно написал: Лена умерла…
В динамиках что-то заскрипело, голос объявил о прибытии поезда.
На этот раз состав остановился. Люди выходили, старик вскочил, вытягивая шею. Но никто не подошёл. Поезд ушёл, старик растерянно опустился на скамейку.
— Может, следующим приедет? — сказал Иван.
Он уже забыл, зачем сам здесь. Вспомнил, только когда объявили его поезд.
— Мой, — пробормотал он.
Но вдруг старик замер. К скамейке шёл мужчина лет пятидесяти, рядом — полная женщина. Не дойдя пары шагов, они остановились. Старик медленно поднялся, снял кепку, сжал её в руках.
Из-за шума поезда Иван не расслышал слов, но по губам понял: «Отец».
Люди выходили, садились в вагоны. Мужчина подошёл к старику. Они стояли, смотря друг на друга. Иван понял — он здесь лишний. Взял сумку и пошёл к поезду.
У вагона стояла проводница.
— Едете? Скоро отправление.
К ним подбежал толстяк, запыхавшись, сунул билет. Иван даже обрадовался — она отвлеклась. Поправил сумку, развернулся и ушёл.
У выхода достал билет, сжал его в кулаке и швырнул в урну.
На площади таксисты зазывали пассажиров. Иван сел в первую машину, назвал адрес.
— Только приехали? Семью обрадоватьТакси развернулось у подъезда, и Иван, выбежав из машины, влетел в квартиру, где его уже ждали Алёша и Наталья, обнявшие его так крепко, словно боялись, что он снова исчезнет.