Тишина в избе стояла густая, как мёд, прерываемая лишь потрескиванием поленьев в печи. Мария Ивановна, женщина с лицом, изрезанным морщинами, молча наблюдала, как её сын укладывал последние вещи в холщовый мешок. Завтра призыв.
Ванюшка, родной, сорвался у неё шёпот, ну что ты нашёл в этой… вертушке? Тебе хоть кол на голове теши всё одно: Катька, да и только. А ведь Наташка Королёва девица хоть куда! Скромная, работящая, на тебя заглядывается…
Иван, широкоплечий парень с упрямым подбородком, даже не обернулся. Пальцы привычно затянули узел.
Не надо мне Наташки, мам. С пелёнок Катю люблю. Не выйдет за меня так и холостым останусь. Брось, не гони волну.
Ой, Ваня, сердце чует будет тебе от неё только горе! всхлипнула мать. Красива что говорить, бесстыжая… Да только ветер в голове. Таких в городе ждут, а не в нашей деревне.
Иван резко повернулся. В глазах каменная стена.
Всё. Тема закрыта.
Тем временем в соседней избе, пропахшей дешёвой туалетной водой, зеркало отражало иную картину. Катя, завершая вечерние сборы, подвела глаза, накрасила губы. Её яркий, вызывающий образ кричал о желании вырваться из этой глуши.
Катька, ты куда так разрядилась? донёсся из сеней голос матери. Опять на дискотеку? Хоть бы Ваню позвала. Парень-то золотой! Техникум заканчивает, дом строит говорит, для семьи. А глядит только на тебя, словно заворожённый.
Катя фыркнула, крутясь перед зеркалом.
Твой Ваня деревенщина последняя. «Дом строит»… Молодость-то одна, мам! Гулять надо, а он как вол пашет. Да ну его в болото!
И, словно мотылёк, выпорхнула за дверь, оставив за собой шлейф тяжёлого аромата.
Осень выдалась золотой и горькой. Иван, получив диплом, получил и повестку. На проводах, среди гостей, оказалась и Катя соседка всё-таки.
В новом, неудобном костюме он поймал её в сенях. Сердце колотилось, как птица в клетке.
Кать… голос предательски дрогнул. Можно я… буду письма писать? Как все солдаты… своим девушкам. А у меня… нет никого. Может… согласишься? Хоть на бумаге?
Катя взглянула на него снисходительно, будто на щенка. Подумала.
Пиши. Если отвечу хорошо. Нет не обижайся. Договорились?
Этого хватило. Его лицо озарилось таким светом, что Катя даже отвела глаза.
Она отвечала на его аккуратные солдатские письма, но после школы рванула в город поступать в пединститут. Сельская жизнь осталась позади, а с ней и переписка.
Её мать вздыхала, надеясь, что дочь одумается. Но Катя и слышать не хотела.
Выйду за городского! И ногой не ступлю в эту дыру! кричала она, когда мать заговаривала про Ивана.
Однако судьба посмеялась над ней. Первый же экзамен сочинение она завалила. В их сельской школе русский и немецкий вела одна учительница немка Эльза Густавовна. Немецкий она знала, а русский еле-еле.
Но Катя не унывала. Город манил, и вскоре она нашла утешение в циничном Эдуарде. Эдик, студент-юрист, жил один в трёшке, пока родители работали вахтой.
Катя быстро переехала к нему. Устроилась в столовую разносила пирожки по цехам, терпя похабные взгляды рабочих.
Дома она варила борщи, прибиралась, воображая себя почти женой.
Прожила так год. Пока однажды Эдик не бросил равнодушно:
Всё, Катька, надоела. Съёбывай. Родители возвращаются.
Она собрала вещи молча. Только за дверью разревелась.
А через две недели поняла: беременна. Врач констатировал сухо:
Поздно делать.
Но она и не думала. Это же ребёнок Эдика!
Тут пришло письмо от матери: «Иван вернулся. Спрашивал про тебя».
В голове созрел подлый план. Вернуться. Выдать себя за невесту, выйти замуж.
Иван встретил её как царицу. Не спрашивал, не сомневался. В тот же вечер повёл смотреть дом, который строил для неё.
Она осталась у него. Через две недели сыграли свадьбу.
Богатырь у нас будет! гордо говорил Иван, глядя на её быстро растущий живот.
Рожала в городе. Дали взятку врачу подтвердили, что ребёнок недоношенный.
Мальчик, Алёшка, рос тихим и ласковым. Иван души в нём не чаял.
Прошло восемь лет. Яркий день. Алёшка играл с ребятами. Во дворе копали погреб, забыли лом.
Как он упал никто не видел. Только крик.
Катя, выбежав, увидела: сын лежит в яме, из груди торчит ржавый лом.
Первым примчался Иван. Он вынес ребёнка на руках. И впервые она увидела: этот сильный мужчина плачет.
В больнице страшный вердикт:
У мальчика редкая группа. Ваша кровь не подходит. Если не найдём донора погибнет.
Катя рухнула на пол.
Отец… другой.
Иван схватил её за плечи. В глазах не злоба, а отчаяние.
Где он?! Адрес! Имя! Наш сын умирает!
Эдик приехал, бледный. Боялся, что жена узнает.
Нам только кровь, прошипел Иван.
Алёшку спасли.
А Катя… впервые по-настоящему увидела мужа. Мужчину, который, зная правду, спас чужого ребёнка.
Лёд в её сердце растаял.
Ночью Иван признался:
Я знал. Но Алёшка мой. И ты моя. Другой не будет.
Через год родилась дочь Настёна.
Теперь в их доме царил покой. Настоящий.
Алёшка стал врачом. Настя журналисткой.
Катя больше не работала. Она хранительница очага. Их богатство не деньги, а любовь, прошедшая через огонь.
