10ноября.
Утро началось как обычно будильник прозвенел, а я уже проснулся за минуту до него, как делал это уже многие годы. Лёжа в кровати, я уставился в потолок, слушая, как в ванной журчит вода Аксинья уже встала. Комната была прохладна, шторы наполовину приоткрыты, сквозь них просачивался серый свет, будто предвещающий дождь.
Смыл рукой телефон, проверил почту, мессенджеры, календарь. Никаких сюрпризов. В девять планёрка, в одиннадцать встреча в банке, потом обед с потенциальным партнёром. Всё расписано, как в расписании электричек.
На кухне пахло свежезаваренным кофе и поджаренным хлебом. Аксинья в халате, волосы собраны в небрежный пучок, уже доставала тосты из тостера. На столе лежала раскатанная газета, рядом моя любимая кружка.
Ты сегодня задержишься? спросила она, не отрываясь от телефона.
Понятно, я налил себе кофе. Всё зависит от банка. Если подпишем договор, то к восьми уже буду дома.
Она кивнула, села напротив, листая ленту новостей в смартфоне. Разговор скользнул, но мы уже давно привыкли к такому соседству: два параллельных столба, каждый живёт своей линией. Внешне кажется, что всё у нас в полном порядке квартира в центре, дача за городом, «железный» автомобиль, отпуск по расписанию.
Я едал почти без вкуса, мысли уже летели к офису. Нужно было ещё раз пробежаться по цифрам, чтобы банк не нашёл повод для торга. Мне нравилось, когда всё шло по плану, без неожиданных поворотов.
Но одна тень не вписывалась в картину. Вспомнил я о том, что старался вытеснить из памяти. Двадцать лет назад, когда я ещё трудился в маленькой конторе на окраине, когда зарплату часто откладывали, а аренду приходилось платить наличкой в пачках. Мы с напарником тогда выдумали схему с фиктивными договорами. По сегодняшним меркам сумма была микроскопической, но тогда казалась спасением. Один бухгалтер пострадал сильнее всех. Я успокаивал себя, считая это случайностью, а не своей виной.
Отгоняя воспоминания, я сделал ещё глоток кофе и посмотрел на часы.
Пора, сказал я, вставая.
Аксинья кивнула, не отрываясь от телефона.
Во дворе уже гудели машины, ктото спешил, ктото сигналил. Водитель у подъезда ждал, как всегда, точно в срок. Сел на заднее сиденье, будто машинально проверил, не забыл ли я папку с документами.
Офис находился в небоскрёбе МоскваСити, где я начинал в крошечной кабинке, а теперь занимал почти половину этажа. В приёмной меня встретила секретарь.
Доброе утро, Андрей Сергеевич. Курьер оставил вам посылку, я поставила её на ваш стол.
От кого?
Не уточнила. Просто передала и ушла.
Я кивнул и прошёл в свой кабинет. Просторный, с панорамными окнами, массивный стол, на стене дипломы, сертификаты, всё говорило о стабильности.
На столе, поверх аккуратной стопки бумаг, лежал плотный белый конверт без обратного адреса. На нём только имя и фамилия, написанные чуть старомодным почерком.
Я поднял конверт, раздумывая, как же он попал сюда. Бумага была немного шероховатой, будто из старой типографии. От этого простого предмета пошёл холодок, будто в мой отточенный день вкралась чужая нотка.
Опять рекламка, пробормотал я, хотя понимал, что это не так.
Секретарь заглянула в дверь.
Кофе принести?
Да, спасибо, ответил я и, пока она уходила, аккуратно разрезал край конверта.
Внутри был один лист, печатный, без подписи.
«Помните, как в 1998м в небольшом офисе на третьем этаже вы подписали три фиктивных договора? Тогда сказали, что никому не будет вреда. Но один человек лишился работы, а потом и квартиры. Он до сих пор живёт. Вы привыкли думать, что всё под контролем, но прошлое не исчезает оно ждёт, пока вы расслабитесь. Если хотите, чтобы ваши партнёры и семья не узнали подробностей, будьте готовы к разговору. Скоро я свяжусь с вами».
У меня пересохло во рту. Я перечитал текст ещё раз, ощущая, как тяжесть растёт в груди. Слова были точными, не размытыми намёками, а конкретными деталями.
Я уселся в кресло, лист дрогнул в руках. Сердце билось быстрее. В памяти всплыл тот облупленный офис, старый стол, ночные часы, когда мы с напарником придумывали, как выйти из ситуации.
Тогда я действительно сказал, что никому не будет вреда. А бухгалтер, тихий мужчина средних лет, просто не пришёл на работу. Слухи ходили, что его уволили, что у него долги. Я не вникал уже тогда я учился не оглядываться.
Я положил лист рядом с конвертом, закрыл глаза. Кто мог написать всё это спустя столько лет?
В дверь постучали.
Андрей Сергеевич, вы готовы к планёрке? заглянул финансовый директор, высокий мужчина с аккуратной стрижкой. Люди уже собрались.
Я машинально спрятал лист в папку.
Иду, сказал, стараясь звучать ровно.
На планёрке я произносил привычные фразы, делал пометки, кивал, слушал отчёты. Но мысли постоянно возвращались к конверту. Кто-то копался в моём прошлом. Ктото знал слишком много.
После совещания я снова взял лист. На обороте ничего ни подписи, ни контактов, только обещание «скоро свяжусь». Я достал телефон, пролистал контакты. Напарник? Мы не общались лет десять. Возможно, он обиделся, что я ушёл в свой бизнес. Но откуда он знает про того бухгалтера? Может, ктото нашёл старые документы? Как им знать про офис на третьем этаже и про 1998й год?
Я прошёлся по кабинету, перебирая варианты. Позвонить напарнику? Спросить напрямую? Как звучит: «Ты мне письмо прислал, да?» глупо. А может, это ктото другой?
Телефон на столе завибрировал. Сообщение от Аксиньи: «Ты сегодня точно задержишься? Мне нужно решить, готовить ли ужин». Я посмотрел экран, не зная, что ответить. Всё вокруг стало хрупким, как стеклянный шарик, готовый расколоться.
«Буду стараться пораньше», написал я и убрал телефон.
День прошёл под гнетом невидимой угрозы. Встреча с банком, обед с партнёром, обсуждение новых проектов всё шло по шаблону. Внутри же я ждал звонка.
К вечеру, когда уже собирался уходить, секретарь заглянула в кабинет.
Вам звонили с неизвестного номера. Сказали, что перезвонят позже.
Не представились?
Нет. Голос она замялась. Мужской, спокойный. По личному вопросу.
Я кивнул, чувствуя, как в груди снова сжимается.
В машине домой я смотрел в окно, не замечая вечернего города. Фары, вывески, люди на остановках всё сливалось в один шум. Водитель говорил про пробки, а я лишь кивал.
Дома меня встретила тишина. Аксинья оставила записку: «Ушла к подруге, не жди». На столе стояла тарелка с покрытой плёнкой едой. Я не стал её разогревать, налил себе виски, сел в гостиной и включил телевизор без выбора канала. Картинка мелькала, но я её не видел.
Телефон молча лежал рядом. Каждый раз, когда экран загорался от нового уведомления, я вздрагивал, но приходили лишь рабочие письма и реклама.
Ночью сон не приходил. В голове всплывали лица: бухгалтер, имя которого я не мог вспомнить; напарник, настаивавший, что это единственный выход; девушка из соседнего отдела, которая когдато смотрела на меня с надеждой, а потом исчезла, когда офис закрыли. Всё это казалось чужой жизнью, пока ктото не потянул за нитку.
Утром письмо перестало казаться сном. Оно лежало в ящике стола, аккуратно сложенное. Я достал его, снова прочёл. Никаких новых мыслей не возникло.
К обеду позвонил неизвестный номер.
Да, сказал я, чувствуя напряжённость.
Андрей Сергеевич, здравствуйте, голос был ровным, без акцента. Полагаю, вы получили моё письмо.
Кто вы?
Это не важно. Главное, что я знаю, о чём вы предпочитаете молчать, и что могу рассказать об этом тем, кто вам дорог, или тем, от кого зависит ваш бизнес.
Я сжал телефон так, что пальцы побелели.
Если вы думаете шантажировать меня, начал я, но голос задрожал.
Я ничего не «думаю». Я знаю про фиктивные договоры, про того человека, который остался без работы и жилья. Знаю, как вы потом построили карьеру, а он перебивался случайными подработками. Ваша биография показательна.
Чего вы хотите?
Разговора. Сегодня в семь, кафе на углу вашей улицы. Приойдёте один. И никому не рассказывайте ни партнёрам, ни жене. Вы понимаете, как быстро информация распространяется.
Связь прервалась. Я стоял, слушая тишину.
Кафе на углу нашей улицы было небольшим, с витриной, где по вечерам сидели мамы с детьми и пенсионеры с газетами. Я действительно знал это место иногда ходили туда с Аксиньей по выходным.
Смотрел на часы было половина третьего. До встречи оставалось несколько часов, полных ожиданий.
Работа перестала существовать. Я сидел в кабинете, глядя в окно, где по стеклу медленно скользили капли дождя. В голове крутились варианты: не идти? Игнорировать? Но письмо уже у меня значит, у того, кто звонил, есть копии документов или свидетельства.
Обратиться в полицию? Сказать, что меня шантажируют? Но тогда придётся раскрывать детали, а полиция вряд ли бросится спасать мою репутацию.
Я позвал финансового директора, коротко сказал, что мне нужно отъехать по личным делам. Он кивнул, не задавая вопросов. В нашем мире «личные дела» уважаются, пока не мешают делу.
В машине домой я начал всматриваться в лица прохожих. Казалось, каждый, кто оборачивается, чтото знает. Водитель спросил, не заехать ли кудато, я лишь покачал головой.
Дома я долго стоял у окна, глядя на улицу. Кафе было видно из кухни, за два дома. За стеклом сидели люди, ктото смеялся, ктото смотрел в телефон. Всё выглядело спокойно.
Аксинья вошла на кухню, слегка удивлённо посмотрела на меня.
Ты рано. Чтото случилось?
Я почувствовал, как раздражение поднимается внутри. Хотел сказать, что всё в порядке, но слова застряли.
У меня встреча внизу, в кафе, по работе, ответил я.
Внизу? она подняла брови. У вас же переговорные есть.
Люди попросили, удобно им здесь.
Она посмотрела на меня ещё секунду, потом пожала плечами.
Хорошо. Вечером к сестре, у неё день рождения. Ты придёшь?
Не уверен, отрезал я. Посмотрим.
Она слегка напряглась, но ничего не сказала. Взяла сумку и вышла.
Время тянулось медленно. Стрелки часов приблизились к семи. Я надел куртку, спустился по лестнице, вышел на улицу. Ветер был прохладный, небо затянуто серыми облаками.
У входа в кафе я остановился, глубоко вдохнул и вошёл. Внутри светло, играла тихая музыка. За несколькими столиками сидели люди. Я оглядел зал, пытаясь найти того, кто мог бы знать меня.
У окна, за небольшим столиком, сидел мужчина лет пятидесяти, невысокий, с чуть поседевшими волосами, в простой рубашке. Лицо было знакомым, но в то же время чужим. В памяти всплыл образ того маленького офиса, стопки бумаг, мужчина в свитере, склонившийся над бухгалтерскими книгами.
Я узнал его.
Бухгалтер поднял взгляд и кивнул на свободное кресло.
Садитесь, Андрей Сергеевич.
Голос был спокойным, без вражды, но в нём чувствовалась жёсткость того, кто долго ждал.
Это вы? спросил я, садясь. Письмо звонок
Да, он посмотрел внимательно. Не ожидали?
Я почувствовал холодок по спине.
Я думал я не знал, что с вами случилось.
Конечно, не знали, в его голосе звучала усталость. Вы тогда были заняты карьерой, перспективами. До того, как задуматься о последствиях.
Официантка принесла меню. Он заказал чай, мне предложили кофе. Я кивнул, не раздумывая.
Чего вы хотите? спросил я, когда официантка ушла.
Интересный вопрос, мужчина слегка улыбнулся. Обычно люди в вашей позиции начинают с угроз, обещают «подключить связи». А вы сразу к сути.
Если вы решили меня шантажировать, начал я, но он поднял руку.
Не спешите. Я не коллектор и не журналист. Я просто человек, который когдато потерял всё изза вашей «схемы». Работу, жильё, здоровье. Вы тогда даже не удосужились спросить, как со мной.
Я сжал кулаки под столом.
Я не знал, насколько всё серьёзно.
Конечно, вам было выгодно не знать.
Он сделал глоток чая, взглянул в окно.
Я долго пытался забыть. Жил, как смог, перебивался. Потом здоровье подкачало, возраст Вы же понимаете. А потом увидел вас по телевизору, в интервью успешного предпринимателя, который «всё добился сам». Понял, что забыть нельзя.
В груди поднялось чувство стыда и раздражения одновременно.
Что вы хотите? повторил я. Деньги?
Он посмотрел прямо.
Деньги самое простое. Но дело не только в них. Я хочу, чтобы вы признали, что тогда сделали. Не мне, а себе. И ещё пауза. У вас есть партнёр, с которым вы работаете годами.Я понял, что от этого решения зависит не только моя репутация, но и судьбы тех, кто доверил мне свою жизнь.
