**Дневник. Запись от воскресенья.**
Сегодня снова выходной, и я сижу дома. Мне семьдесят два, и я больше не езжу к детям. Решение далось тяжело, но иного пути нет — устала быть ненужной. Если захотят меня видеть, пусть приезжают сами. Хватит унижаться, напрашиваясь на внимание, которое, похоже, дорого лишь мне одной. Сердце болит, но я должна себя уважать. Даже если это значит остаться в одиночестве.
Всю жизнь я отдавала семье. Вырастила сына, Дмитрия, вложила в него душу. Когда он женился на Светлане, я радовалась: девушка казалась надежной, умной. А с рождением Вовы, моего внука, будто задышала заново. Каждую субботу я ехала через весь город в их квартиру — с пирогами, игрушками, книгами. Вове шесть, он шустрый, смышленый, и я верила, что наши встречи важны для всех. Но постепенно все изменилось.
Примерно два года назад Дмитрий и Светлана стали словно чужими. Прихожу — они погружены в свои дела: телефон, ноутбук. «Мам, посиди с Вовой, нам надо», — бросает Дмитрий, и я остаюсь одна, пока они «решáют вопросы». Светлана даже чай не нальет, скажет лишь: «Наталья Ивановна, пироги на столе, берите, если хотите». Мои же пироги! Я привозила их для них, а теперь мне их подают, как милостыню? Молчала, боялась ссор, но каждый раз было больно.
Последней каплей стал прошлый месяц. Приехала, как всегда, с гостинцами. Вова обрадовался, а Светлана холодно заметила: «Вы бы предупредили. У нас планы — едем в торговый центр». Планы? А я разве не часть семьи? Предложила взять внука с собой, но Дмитрий отрезал: «Да не надо, мам, посиди с ним». Вернулись они лишь к вечеру. Я накормила Вову (холодильник был пуст), поиграла с ним. А когда они пришли, Светлана лишь удивилась: «О, вы еще здесь? Думали, уже уехали».
Уехала. Дома рыдала в подушку, глядя на фото, где мы с Вовой лепим снеговика. Почему я стала чужой? Я — не няня по вызову. Вспоминала, как Дмитрий раньше звонил, делился новостями. Теперь даже не спросит, как здоровье. Светлана не злая, но ее равнодушие хуже ненависти.
На следующий день позвонила сыну: «Дима, больше не приеду. Если хотите видеться — мой дом открыт». Он замялся: «Мам, ну что ты? Вова тебя ждет». Ждет? А ты? Светлана, узнав, лишь пожала лéгко: «Как знаете, Наталья Ивановна». Ни попытки понять, ни слова.
Теперь выходные тихие. Скучаю по смеху Вовы, по его «Бабушка, поиграй!». Но не могу больше быть там, где меня терпят. Сердце шалит, ноги болят, а им и в голову не придет, как мне трудно тащиться с сумками. Соседка, тетя Марина, поддержала: «Правильно, Наташ. Пусть сами шевелятся». Но от этого не легче.
Прошло две недели. Никто не приехал. Дмитрий звонил раз, спросил, не передумала ли я. Ответила: «Адрес тебе известен». Он пробормотал про работу и положил трубку. Говорят, Вова спрашивает, а Светлана отвечает: «Бабушка устала». Устала? Да я извóжусь без него! Но сдаваться не буду. Заслуживаю уважения, а не роли прислуги.
Иногда думаю: может, зря? Может, стоило терпеть ради внука? Но вспоминаю их холод — и снова крепну. Не хочу быть бабушкой «на подхвате». Мой дом ждет. Самовар на столе, ватрушки в печи. Но теперь первый шаг — за ними. А я… подожду. Или нет. Может, пора жить для себя? Даже если это так горько.
