Я виню саму себя за то, как воспитала своих детей.
Иногда боль не приходит извне. Она копится внутри, гложет сердце, день за днём разъедает душу. Я уже не злюсь — просто вымоталась. Обида тихая, глухая. Не на детей… На себя. На то, как их растила. Где-то на пути материнской любви я перепутала заботу с вседозволенностью. И теперь пожинаю плоды.
Шесть лет назад я похоронила мужа. Прожили вместе тридцать пять лет, и всю жизнь посвятили семье. Работали без выходных, без отдыха, забывая о себе. Всё — ради них. Ради их будущего. Купили им квартиры в Новосибирске, оплачивали учёбу в Москве, давали всё, о чём они просили. Когда муж умер, я осталась не просто одна — без опоры. Теперь, выйдя на пенсию, сижу в промёрзшей хрущёвке и думаю: как так вышло, что родные дети — те, ради которых жила — будто забыли обо мне?
Моя пенсия — копейки. Хорошо ещё субсидию на квартплату дали, а то бы давно свет отключили. Но даже так денег не хватает ни на лекарства, ни на еду. Обращалась к детям — не просила многого. Хоть немного помощи. В ответ: «Тебе зачем?» — от сына Игоря. «У нас самих проблемы» — от дочери Ларисы.
Проблемы? Но они ездят в Сочи, покупают новые айфоны, машины. У Ларисы гардероб ломится от дорогой одежды, а внучке Кате, которой семь лет, она каждый месяц даёт пять тысяч рублей на карманные расходы. Мне бы хоть эти деньги — на таблетки, на хлеб. Но у неё, оказывается, «нет возможности». Как так? Сердце сжимается от обиды. Я три года хожу в одних и тех же сапогах — подмокают, подошва отклеивается. Но молчу. Стыдно просить. Унизительно.
Смотрю на соседок — их дети помогают: продукты приносят, счета оплачивают, на дачу забирают. А у меня — будто и нет никого. А самое горькое — я сама их этому научила. Мы с сестрой Верой всегда поддерживали родителей — деньгами, продуктами, заботой. Без упрёков. С любовью. А мои? Мои отвернулись. Это не просто боль — это пустота.
Однажды предложила Ларисе: может, перееду к вам? Квартиру сдам — хоть какой-то доход. У них трёхкомнатная, места хватит. Но она даже слушать не стала. «Сдай комнату и живи там», — сказала. То есть с чужими — нормально, а с матерью — нет? До сих пор не пойму: где я ошиблась?
Теперь каждый день — борьба. Как дотянуть до пенсии? Как не слечь? Как не задохнуться от одиночества? Мы с мужем отдали детям всё — каждую копейку, все силы. А теперь… Я словно тень в их жизни. Молчу. Терплю. Только внутри теплится надежда: может, однажды кто-то из них вспомнит, что у него есть мать. Не когда меня не станет. А сейчас.
Но, видимо, надежда — это всё, что у меня осталось.
А жизнь, как река: если с детства не привить уважение к её истокам, она унесёт всё — даже память о том, кто дал тебе путь.
