Почти счастье — но только почти
— Опять задержишься? — голос Сергея в трубке звучал так, будто доносился не из соседней квартиры в московской хрущёвке, а с другого края промозглого осеннего парка, где уже сгущались сумерки и сырой ветер гнал по аллеям жухлые листья.
— Да, часов до десяти, может, позже. Опять проверка документов — отдел логистики всё перепутал, — ответила Катя, включив громкую связь, одной рукой помешивая чай, другой дописывая письмо поставщикам. Рядом лежала стопка нераспечатанных отчётов.
— Ты дома почти не появляешься, — произнёс он после паузы. Без упрёка, просто констатация факта. Но в этой ровной интонации слышалась усталость. Не от неё, не от их отношений, а от её постоянного отсутствия. От пустых вечеров, от тихих утренних чашек кофе, оставленных на столе.
— Ты же знаешь, как всё сложно.
— Знаю, — снова молчание. Но не тихое — напряжённое, тяжёлое, как перед грозой. В нём угадывалось слишком много: сдержанные эмоции, немые вопросы, тревожное ожидание.
Катя ненавидела такие паузы. Они давили, будто кто-то неспешно сжимал её лёгкие. Между ними тишина всегда была наполнена не тишиной, а болью.
Домой она вернулась почти в полночь. В прихожей горел ночник — Сергей всегда оставлял его для неё, «чтобы не наткнулась в темноте». В тусклом свете на полу валялся мужской шарф — явно не её. На кухне лежала записка: «Ужин в духовке. Лёг рано». Почерк неровный, будто писал в спешке или с волнением.
Она молча поужинала. Еда была тёплой, аккуратно прикрытой фольгой. Но казалась безвкусной — словно тело забыло, как ощущать что-то, кроме усталости. Потом открыла ноутбук, бегло просмотрела отчёт и тут же захлопнула крышку. Умывание в ванной, избегание зеркала — отражение казалось ей чужим. Лёгкая кровать, он уже спал. Спиной к ней. Между ними — расстояние. Чуть больше, чем вчера. Или ей так только казалось?
Утро началось с пробки, сломанного каблука и забытых на столе бумаг. В метро она села рядом с женщиной, которая ворчала в телефон:
— Приполз под утро, от него перегаром несёт, молчит, как партизан. А я, дура, всё жду…
Катя вздрогнула. Словно услышала собственные мысли, только наоборот. Та — ждала, несмотря ни на что. А она — жила рядом с Сергеем, но будто в параллельных мирах.
В офисе никто не заметил её раннего прихода. Заметили бы только, если бы не сданный вовремя отчёт. Начальник кивнул, буркнул «Неплохо» и уткнулся в экран. Всё как всегда: отчёт, кивок, тишина. Даже похвала звучала как приказ.
На кухне она заварила чай. Смотрела, как тёмная струйка медленно растворяется в воде. Казалось, это единственное настоящее движение за весь день. Всё остальное — просто механизм: отчёты, цифры, сроки. Всё чётко, правильно, но пусто. Движение ради движения. Ради того, чтобы «работать», а не «быть».
Вечером они ужинали молча. Ложки звенели о тарелки, холодильник гудел монотонно. Сергей смотрел не на неё, а в стол. Потом неожиданно спросил:
— У тебя сегодня вечер свободный?
— Вроде да.
— Может, сходим в кино?
Она кивнула. Не сразу. Внутри боролись усталость и странное желание — вырваться, подышать, почувствовать что-то настоящее. Потом подошла, обняла его сзади. Он был тёплый. Настоящий. Как якорь в её бесконечном потоке дней.
— Прости, — прошептала. — Я пытаюсь всё удержать: работу, дом, нас… Чтобы не развалилось.
— Я знаю, — он повернулся к ней. — Но мы же не мебель, Кать. Жить надо, а не выживать.
Она не ответила. Только прижалась к его плечу, закрыла глаза. И в этой тишине стало чуть легче.
В кинотеатре шло что-то весёлое. Подростки смеялись, кто-то хрустел попкорном. А они сидели рядом. Держались за руки. И в этом простом жесте было больше, чем во всех словах.
На улице пахло весной. Ветер гнал по тротуару бумажки, фонари отражались в лужах. Где-то смеялись дети, у аптеки целовалась парочка. Сергей рассказывал о встрече со старым другом, о каких-то мелочах. И Катя вдруг поняла: вот чего ей так не хватало. Простого. Обычного. Живого.
У подъезда она остановилась.
— Слушай… У меня ведь вроде всё нормально. Почти, — сказала она тихо.
Он посмотрел на неё. Без удивления. Будто ждал.
— Давай сделаем так, чтобы было точно нормально. Не сразу. Но вместе.
Она кивнула. И впервые за долгое время внутри что-то разжалось. И захотелось не просто дождаться утра. А проснуться и жить.
