Глафирушка, не обижайся, но на вытяжке слой жира такой, что скоро картошку можно будет жарить прямо на решётке, говорю я, стоя в дверном проёме, пока чайник закипает. Я быстро протёр её, а ты всё занята, времени нет, а Андрей любит чистоту.
Глафира встаёт на табуретку посреди кухни, в руках губка и средство «Антижир», которое я прячу в дальний угол шкафа изза резкого запаха. На ней любимый фартук с орхидеями, и она выглядит так, будто провела здесь всю свою жизнь.
Я, стоя в дверном проёме с ноутбуком, ощущаю, как к горлу поднимается волна раздражения. Я главный бухгалтер, сейчас в разгаре квартальная отчётность, голова крутится от цифр, таблиц и звонков из налоговой. Дома я мечтаю о тишине и чашке кофе, а не о лекции по домашнему хозяйству от «лучшей подруги детства» мужа.
Глафира, слезь, пожалуйста, сдерживаюсь я, почти дрожа. Я не просила мыть вытяжку. У меня расписание уборки, а кухня будет подчищена в субботу.
Ой, брось эти расписания! отмахивается Глафира, энергично размахивая локтем. Её рыжие кудри подпрыгивают в такт движениям. Грязь не ждёт субботы. Андрей вчера жаловался, что у него обострилась аллергия. Всё изза пыли и жира. Я сейчас всё привожу в порядок, а потом сварю борщ, как в школьные годы. А то ты всё полуфабрикатами его кормишь, мужика только портя.
Я медленно закрываю крышку ноутбука.
Андрей не жаловался на аллергию, у него сезонный поллиноз, холодным тоном замечаю я. И полуфабрикаты мы не ели уже месяц. Глафира, положи губку. Это мой дом и моя кухня.
В этот момент в коридоре хлопает входная дверь, и слышен бодрый голос Андрея:
Девчонки, я дома! Какие у вас ароматные запахи! Глафира, ты что, пироги затеяла?
Андрей входит, сияя, как начищенный самовар. Он даже не замечает напряжённость в воздухе. Увидев меня на табурете, он улыбается.
Вот это да! Глафик, ты прямо электровеник. Любовь, смотри, как блестит! Пока наши руки не доходили.
У меня руки доходят до работы, которая оплачивает ипотеку, Андрей, тихо говорю я, глядя ему в глаза. Он, как обычно, проходит мимо.
Да ладно, Мариш, не кипятись. Глафира пришла от сердца. Сейчас в отпуске, скучает, вот и заскочила помочь. Мы же свои люди. Правда, Глаф?
Конечно! Глафира спрыгивает с табуретки, поправляет короткую юбку и дружески чмокает Андрея в щеку. Я помню, каким ты привередой в быту был. Тебе всё должно быть хрустящим. А у Любовы нет времени, она карьеру строит. Поэтому я и взялась за помощь.
Я молча разворачиваюсь и иду в спальню. Хочется кричать, разбивать посуду, но я понимаю: если устрою скандал сейчас, буду выглядеть истеричкой рядом с «святой» помощницей. Андрей и Глафира дружат с детства, их мамы подруги, и Глафира всегда была фоновым шумом в его жизни. За последний месяц шум стал невыносимо громким.
После развода с очередным мужем Глафира вдруг решила, что её миссия спасти «бедного Андрюшу» от бытовой неустроенности. Она появляется без звонка, приносит контейнеры с едой, критикует цвет штор и переставляет вазы, мол, «по фэншуй денежный поток лучше течёт». Андрей, мягкий и неконфликтный, лишь улыбается и ест её котлеты, не замечая проблемы.
Вечером я сидю в кабинете, совмещая дебет с кредитом, а из кухни доносится громкий смех, звон посуды и аромат борща.
Помнишь, как в девятом классе ходили на турслёт? доносится голос Глафиры. Ты тогда палатку поставить не мог, я тебе помогала колышки вбивать!
Было дело! хохочет Андрей. Ты у нас всегда была боевая.
Я чувствую себя чужой в собственной квартире, выхожу на кухню лишь за водой.
О, Любовь, садись, поешь! широко машет Глафира, стоя у плиты в домашнем халате, который принесла с собой. Борщ ум отешь. Добавила туда секретный ингредиент, Андрей уже две тарелки съел.
Спасибо, я не голодна, наливаю я воду. Андрей, надо поговорить. Наедине.
Да брось, Любовь, тут все свои, отмахивается муж, намазывая горчицу на хлеб. Глафира в курсе всех наших дел.
Нет, Андрей. Наедине.
Андрей слышит в моём голосе металл, вздыхает, оттирает рот салфеткой и идёт со мной в спальню. Глафира провожает нас сочувственным взглядом, словно врач, наблюдающий за тяжёло больным.
В спальне я закрываю дверь и поворачиваюсь к мужу.
Андрей, это должно прекратиться.
Что именно? он искренне недоумевает, хлопая глазами.
Глафира. Её слишком много. Она приходит без приглашения, трогает мои вещи, готовит на моей кухне. Я чувствую себя гостьей в собственном доме.
Любовь, ты преувеличиваешь. Она просто хочет помочь. У неё сейчас тяжёлый период, одиноко ей. А у нас семья, уют. И борщ действительно вкусный. Ты же на этой неделе ничего не готовила.
Я не готовила, потому что закрываю финансовый год! повышаю голос. Я зарабатываю деньги, Андрей. Я не нанимала Глафиру домработницей. Если нужна помощь, я вызову клининг. Чужой придёт, помоет и уйдёт. А Глафира она метит территорию.
Какую территорию? Мы же друзья детства! Она как сестра!
Сестры не ведут себя так навязчиво. Она меня критикует: «слой жира», «полуфабрикаты», «карьеру строит». Ты слышишь, как это звучит? Она пытается показать, что я плохая жена, а она идеальная.
Любовь, у тебя просто стресс на работе, Андрей пытается обнять меня. Ты видишь врагов везде. Глафира простая, говорит то, что думает. Не ищи подвоха. Пусть успокоится, найдёт себе нового мужа.
Я отстраняюсь. Разговор бесполезен. Андрей продолжают видеть в Глафире лишь друга.
Следующие три дня проходят в относительном затишье. Я задерживаюсь на работе, чтобы не встречаться с «помощницей». В пятницу меня греет мигрень, и я ухожу рано.
Я открываю дверь, мечтая лишь о прохладной постели и тишине. Квартира пуста, но в воздухе витает сладковатый аромат духов Глафиры.
Иду в спальню, дверь приоткрыта. Я толкаю её и замираю на пороге.
Глафира стоит перед открытым шкафкупе, рядом с нашей кроватью. На кровати горой разбросаны вещи Андрея: рубашки, свитеры, даже нижнее бельё. Глафира, напевая под нос, переворачивает стопки.
Что здесь происходит? голос мой звучит хрипло, но громко.
Глафира вздрагивает, выронив из рук футболку. На её лице мигом появляется испуг, сменяющийся надутой благородной гордостью.
Ой, Любовь! Ты как мышь крадёшься! Испугала до смерти!
Я спросила: что ты делаешь в моём шкафу? я делаю шаг вперёд, чувствуя, как головная боль отступает перед волной ледяной ярости.
Порядок навожу, что ещё! упирает она руки в бока. Нашёл Андрею рубашку погладить, он жаловался, что она мятая. Всё перемешалось: носки с трусами, зимнее с летним. Решила разобрать по цветам и сезонам. Кстати, я выбросила пару твоих кофт в мусорный пакет. Они уже застиранные, с катышками. Андрею стыдно с такой женой ходить. Женщина должна выглядеть королевой, даже дома.
Я смотрю на пол, где лежит чёрный пакет с выброшенным кардиганом моим любимым, мягким, в котором я люблю укутываться вечерами.
Это конец. Точка невозврата.
Я поднимаю кардиган, прижимаю его к груди и, глядя на неё, тихо говорю:
Вон, указываю в дверь.
Что? глаза её расширяются.
Вон из моего дома. Немедленно.
Ты с ума сошла? фыркнула она, пытаясь сдержать лицо. Я тут порядок навожу, а ты меня гонишь? Я расскажу Андрею, какая ты неблагодарная истеричка! Он придёт и
Он придёт в пустую квартиру, если ты не исчезнешь сейчас, перебиваю я. Ты переступила все границы: влезла в спальню, трогала бельё мужа, выбрасывала мои вещи. Это не помощь, это вторжение.
Я делаю всё ради Андрея! Ему нужен уют!
Ему нужна жена, а не назойливая муха! я делаю шаг вперёд, и она отступает. Ты думаешь, я не вижу, что ты делаешь? Ты пытаешься занять моё место маленькими шагами: сначала кухня, потом гостиная, теперь спальня. Ты метишь территорию своим борщом и порядком. Но ты ошиблась. Здесь хозяйка я.
Ты не хозяйка! вопит она, лицо краснеет. Ты сухарь, ты только о цифрах думаешь! Андрею с тобой скучно, холодно! Он живой человек, ему нужна ласка!
Если бы ты знала, чего он хочет, ты была бы его женой, а не подружкой с коробками еды, резко отвечаю я. Но он выбрал меня. А ты лишняя.
Глафира задыхается от возмущения.
Ах так Ну, погоди. Андрей узнает
Конечно узнает. Я ему всё расскажу. И теперь собирай свои вещи и уходи. У тебя минута.
Я открываю входную дверь настежь. Глафира, схватив сумку и надев туфли, выбегает в коридор.
Ты пожалеешь! прошипела она. Ты останешься одна со своей гордостью!
Лучше одна, чем с такой «подругой» в доме, отвечаю я и захлопываю дверь.
Я прижимаюсь к холодному металлу, закрываю глаза. Голова снова пульсирует, но внутри ощущаю странное облегчение, будто выметала из дома годы скопившегося мусора.
Через час возвращается Андрей, весёлый, насвистывая. Увидев моё лицо и тишину, он настороживается.
Любовь? Ты дома? Где Глафира? Она обещала сюрприз и порядок навести.
Я сижу на диване, передо мной тот же чёрный пакет с моими вещами.
Глафиры здесь больше нет, Андрей. И не будет.
Он снимает пиджак, хмурится.
Не будет? Вы поссорились? Опять изза пустяка? Любовь, ты же взрослая женщина
Это не пустяк, указываю на пакет. Она зашла в нашу спальню, рыскала в твоём белье, выбросила мои вещи, назвав меня сухарём. Это «помощь»?
Андрей подходит, открывает пакет, видит мой любимый кардиган, футболки. Его лицо бледнеет.
Она выбросила мои вещи? Сама?
Да. Она решила, что имеет право решать, что я ношу и как живу. Я долго терпела её комментарии, её готовку, её постоянное присутствие. Сегодня она влезла в нашу интимную зону в шкаф, в постель.
Он тер руки в лицо, молчит несколько минут, потом говорит:
Прости, я был слепым. Я привык к ней, думал, она просто хочет помочь. Но ты права.
Он берёт телефон, набирает номер и кладёт громкую связь.
Алло, Андрей! в трубке слышен возмущённый голос Глафиры. Ты представляешь, эта твоя «мегера» меня выгнала! Я для вас порядок навела, а она
Глафира, замолчи, перебивает Андрей твёрдо. Я всё знаю. Зачем ты лезла в шкаф? Зачем выбросила мои вещи? Это не твое дело. Марина моя жена, а это наш дом. Я запрещаю тебе приходить без приглашения. Давай сделаем паузу в общении.
Что?! Ты бросаешь меня изза неё? Мы же друзья!
Друзья уважают чужие семьи, Глафира. Ты пыталась разрушить наш быт. Не звони больше. Извини.
Он кладёт трубку, в комнате воцаряется тишина, но уже не тяжёлая, а лёгкая.
Я выдыхаю. Плечи расслабляются.
Спасибо, шепчу я.
Андрей садится рядом, обнимает меня.
Прости меня. Я был слепым. Мне казалось, что чем больше людей, тем веселее. А оказалось, что толпа в спальне не нужна.
Особенно в спальне, улыбаюсь я.
Я сам разберу этот пакет и верну вещи на место, говорит он. А твой кардиган я его люблю. В нём ты самая уютная.
А как же борщ? подхожу я игриво. Ты же любишь настоящий, на кости.
Знаешь, он целует меня в висок, я потерплю. А пельмени будем есть в тишине, без чужих советов.
С того дня Глафира исчезает из нашей жизни. Пару раз она писала Андрею жалобы в соцсетях,И теперь каждый вечер в нашем доме звучит лишь шипение плиты и тихий смех, который принадлежит лишь нам двоим.
