В жизни не могла и предположить, что предательство способно так разрушить всё, что мне было дорого. Пять лет мы строили семью. Казалось, это были счастливые, наполненные теплом годы. Начиналось всё, как в доброй сказке: ухаживания, букеты алых роз, вечерние променады под звёздами. Потом — венчание в маленькой церквушке. А спустя год на свет появился наш Ванюша, рождение которого мы ждали с трепетом.
Да, мальчик родился раньше времени, и, возможно, это сказалось — здоровьем он не блистал, доктора стали частыми гостями в нашем доме. Работу пришлось оставить. И садик отпал — малыш бы не выдержал. Я осталась дома, целиком посвятив себя семье. Супруг тогда успокоил:
— Зарплаты хватает. Сиди с Ваней, всё будет хорошо. Пойдёт в школу — тогда и решим.
Я верила ему. Казалось, это надёжный, крепкий плечом мужчина. Жили, как многие: он — на службе, я — у плиты да у детской кроватки. Вроде бы всё ладилось. Иногда даже выбирались на пикники в лес или навещали родню. Бабушки помогали — сами ещё бодрые были, не отказывали.
Но грянула пандемия. Муж перешёл на удалёнку. И будто подменили человека — стал вспыльчивым, раздражался по пустякам. То на меня накричит, то на Ваню прикрикнет. Я понимала — тревога, работа неспокойная, все нервы на пределе. Потом он вернулся в контору, и, казалось, буря улеглась. Даже извинялся за грубость.
А Ваня всё хворал. Один недуг сменял другой, и в конце концов мы с сыном угодили в больничные стены. Провели там почти две недели. Муж звонил, осведомлялся, но не приехал ни разу. Свекровь тогда пояснила:
— Он добытчик, что ему по больницам шляться? Заразится ещё. Работой нужно заниматься.
Я и не возражала. Действительно, деньги важны. А в больнице нас кормили, всё необходимое было.
Когда вернулись домой, в квартире царила стерильная чистота. Чересчур даже. Подумала — наверное, уборщицу нанял. Тронуло: встретил нас, сумки помог донести, еды заказал. Обрадовалась — значит, скучал, переживал.
А вечером, разбирая бельё, наткнулась в стиральной машине на свой халат. Откуда он там? Я ведь не стирала. Махнула рукой — мало ли, забыла.
Назавтра вышли с Ваней гулять. На лавочке у подъезда встретили соседку Дашу. Не подружки, но часто беседовали — дети одного возраста. Уже прощались, как она вдруг окликнула:
— Извини, не моё дело, но… Позавчера в лифте видела твоего мужа. С какой-то женщиной. Выходили на вашем этаже. Молчать не стала — сама знаешь, как бывает.
Сначала не поверила. Потом вспомнила тот халат. И эту противоестественную чистоту в доме. Будто ведро ледяной воды вылили на голову.
Когда муж вернулся, сразу спросила:
— Ты приводил сюда другую? Пока я с твоим сыном в больнице маялась?
Он потупил взгляд. Ответ был ясен. Даже оправдываться не стал. Не помню, как очутилась у мамы. Телефон разрывался — не подходила. Мир рухнул.
Когда мне дозвониться не удалось, он начал названивать маме. А та… отказалась вмешиваться. Мол, разбирайтесь сами. Осталась одна со своей болью.
Но свекровь не осталась в стороне. Подкараулила нас с Ваней на детской площадке и без предисловий набросилась:
— Думала, умнее будешь. Из-за пустяка семью гробишь! Он ведь не ушёл, ребёнка не бросил. Оступился — бывает. А ты сразу в бега!
Стояла, не веря ушам. Он изменил. В нашем доме. А виновата я?
— После родов запустила себя, ребёнком только и занимаешься. В конторе красотки ходят — он же мужчина, не устоял. Ну и что теперь? Делай вид, что ничего не было. Крыша над головой есть, ребёнок сыт — живи да радуйся.
Не ответила. Просто ушла. Спорить сил не было.
Последней соломинкой стало то, что и мама моя не поддержала.
— Тяжело, но подумай, — сказала она. — Ваня без отца останется. А счастья тебе это не прибавит. Простить — не значит забыть. Решай сама.
Не понимаю, как можно это простить. Как спать в той постели, где была другая. Как смотреть в глаза человеку, который изменял, пока его сын болел.
Я не хочу быть удобной. Не хочу закрывать глаза. Я не каменная. Сердце тоже болит.
Теперь живу у мамы. Раздумываю. Но знаю точно — в тот «чистый» дом, где мне изменили, дороги нет.
