Высадив любовницу у подъезда, Зайцев нежно простился с ней и направился домой. Перед входом задержался на мгновение, обдумывая, что скажет жене. Поднялся на третий этаж, открыл дверь ключом.
— Привет, — произнёс Зайцев. — Лида, ты здесь?
— Здесь, — равнодушно отозвалась супруга. — Ну что, будем котлеты жарить?
Зайцев решил действовать решительно — прямо, без колебаний, как настоящий мужчина! Пора покончить с двойной жизнью, пока ещё свежи воспоминания о нежных губах любовницы, пока быт снова не затянул в трясину.
— Лида, — прочистил горло Зайцев. — Я пришёл сказать… нам нужно расстаться.
На это известие Лида отреагировала с поразительным спокойствием. Вообще, вывести её из равновесия было невозможно. Когда-то Зайцев даже в шутку называл её «Лида Ледяная».
— То есть как? — спросила она, стоя в дверях кухни. — Котлеты жарить не надо?
— Решай сама, — пожал плечами Зайцев. — Хочешь — жарь, не хочешь — не надо. Я ухожу к другой.
После таких слов большинство жён либо хваталось за сковородку, либо закатывало сцену. Но Лида не принадлежала к большинству.
— Ну и что за ерунда, — пробормотала она. — Ты мои сапоги из мастерской забрал?
— Нет, — смутился Зайцев. — Если надо — сейчас схожу!
— Ох уж ты… — вздохнула Лида. — Типичный Зайцев. Попросишь принести — принесёт что-нибудь не то.
Зайцев почувствовал укол обиды. Ему казалось, что серьёзный разговор о расставании идёт как-то не так. Где слёзы? Где крики? Где драматизм? Хотя чего ждать от жены, которую зовут Лида Ледяная?
— Лида, ты вообще меня слышишь? — повысил голос Зайцев. — Я заявляю, что ухожу к другой, бросаю тебя, а ты про какие-то сапоги!
— Верно, — кивнула Лида. — Ты можешь уйти куда угодно, в отличие от меня. Твои-то сапоги не в ремонте. Чего не ходишь?
Они прожили вместе много лет, но Зайцев так и не научился понимать, когда Лида шутит, а когда говорит всерьёз. В своё время его как раз и подкупили её невозмутимость, рассудительность и немногословность. Да и хозяйственность, и статная фигура сыграли не последнюю роль.
Лида была надёжной, как якорь морского судна. Но теперь Зайцев любил другую. Любил страстно, грешно, сладко! Пора было поставить точку и начать новую жизнь.
— Вот так, Лида, — торжественно произнёс он. — Я благодарен тебе за всё, но ухожу, потому что люблю другую. Тебя — больше нет.
— Ну надо же, — флегматично протянула Лида. — Не любит он меня, недотёпа несчастная! Моя мама, например, любила участкового. А отец — преферанс и самогон. И что? Вон какая замечательная я получилась.
Зайцев знал: спорить с Лидой бесполезно. Каждое её слово — как удар гирей. Весь пыл угас, желание скандалить пропало.
— Лидуня, ты действительно замечательная, — сдавленно пробормотал он. — Но я люблю другую. Люблю страстно, грешно, сладко. И ухожу, понятно?
— Другую? — приподняла бровь жена. — Неужто Катю Нестерову?
Зайцев отступил. Год назад у него был тайный роман с Нестеровой, но он и не подозревал, что Лида её знает!
— Ты откуда про неё… — начал он и замолчал. — Ладно, не важно. Нет, Лида, не про Нестерову.
Лида зевнула.
— Тогда, может, Ирина Басова? К ней собрался?
У Зайцева похолодело в груди. Басову он тоже когда-то любил, но это было давно. А если Лида знала — почему молчала? Да, конечно, она же крепкий орешек, не разболтает.
— Не угадала, — ответил он. — Не Басов— Тогда уж точно Оля Курочкина, — сказала Лида, устало махнув рукой, — ну и ладно, тогда жарь котлеты сам, как новую жизнь собираешься начинать, а я, пожалуй, пойду.
