Вот как бы я рассказала эту историю по-русски, с душой и нашими родными деталями:
Алёна всегда была тихоней — училась на пятёрки, маме с бабушкой хлопот не доставляла. Но в одиннадцатом классе всё изменилось: влюбилась, начала срывать уроки, губы красить в ярко-алый. Однажды Татьяна (так звали маму) нашла в ящике дочкиной тумбочки дорогую помаду от «Люмен».
— Подарили? — аж бровь дёрнулась у Татьяны.
— Ага.
— Кто ж такой щедрый? — прищурилась мать.
— Денис.
— Одноклассник твой? — а сама уже мысленно перебирала мальчишек из параллели.
— Он… вообще-то работает.
Вот так Татьяна и узнала, что у дочки не школьная симпатия, а взрослый мужчина — выпускник МИСиС, инженер на заводе.
— Ты хоть понимаешь, что тебе семнадцать, а ему двадцать пять?! — голос задрожал.
— А тебе в восемнадцать можно было, а мне нельзя? — Алёна упёрла руки в бока.
Татьяна аж закашлялась от неожиданности.
— Я не с взрослыми… Стой, ты что, беременна?!
— Да, мам, — выдохнула дочь, и слёзы брызнули. — Яблочко от яблоньки недалеко падает, как говорится. Ты сама всегда твердила, что я — твоя копия.
Татьяну будто током ударило. Алёна схватила рюкзак и направилась к выходу.
— Куда?! Мы не закончили! — мать рванула за ней. — А уроки? ЕГЭ на носу! — кричала она, пока дочь натягивала кроссовки.
Алёна резко выпрямилась, откинула чёлку и бросила:
— Уроки… Серьёзно? А сама-то где пропадаешь по вечерам? Думаешь, я слепая?
Татьяна думала, скрывает мастерски — ан нет. Дочь хлопнула дверью, оставив её стоять с открытым ртом.
Вечером, когда Алёна вернулась, мать зашла к ней в комнату. Девчонка скидывала худи, и Татьяна заметила лёгкую округлость живота. Сердце упало в пятки.
— Третий месяц? — прошептала она.
Алёна вздрогнула, прикрылась кофтой.
— Дочка… — Татьяна неожиданно обняла её. — Я не ругаться пришла. Давай решать, как быть.
— Он клялся, что ничего не будет, — всхлипнула Алёна.
— Денис в курсе?
Кивок.
— И?..
— Прости, мам…
А дальше — словно дежавю. Разговор с бабушкой (которая тут же напомнила: «Ты сама в её годы уже пузатая ходила!»). Воспоминания о своём школьном романе, о том, как родители того парня (ныне успешного бизнесмена в Питере) назвали её «гулящей» и услали сына подальше.
А ещё — про Олега, того самого молодого коллегу с работы, что уже полгода звал её замуж. Как она боялась знакомить его с Алёной — вдруг предпочтёт юную копию?
Всё завертелось: свадьба дочери, переезд к зятю, а потом… две полоски на тесте. В тридцать шесть! Олег ликовал, а Алёна аж посерела:
— Ты че, с катушек съехала? Мы с тобой в роддоме в одном отделении будем лежать?!
Но не судьба. После выкидыша Олег хлопнул дверью («Это она виновата! Нарочно внука тебе подкидывала, чтоб ты ребёнка потеряла!»), но к утру вернулся — с билетами в Сочи.
— Хватит прыгать перед дочкой по первому свистку, — приказал он. — Отдыхать будем.
И знаешь что? На юге, под шум моря, Татьяна впервые за долгие годы выдохнула. Алёна, оказывается, справлялась без неё. А Олег… Олег на кухне сейчас возится, напевает: «Я тебя слепила из того, что было…» — и кажется, что жизнь только начинается.
Осталось решить — готова ли она снова стать мамой. Но ведь тридцать семь — не сорок пять, правда?..
