Ну, слушай, вот такая история. Приехала я к сыну и невестке помочь перед праздниками, а меня, как собаку, на порог поставили — прямо под Рождество.
Значит, так. Меня зовут Татьяна Ивановна. Сынок мой, Дмитрий, был для меня всем. Жили мы с ним вдвоём в Нижнем Новгороде после того, как он школу закончил. Я старалась в его личную жизнь не лезть, хотя девушек разных в доме перебывало немало. Пару раз дело даже до свадьбы почти доходило, но что-то всё время не срасталось.
Дима всегда хотел настоящую семью, но, видно, не всем его избранницам это было нужно. Последняя вообще заявила, что не будет жить с «маменькиным сынком». Мне, конечно, обидно было это слышать — я ж ни в какие их дела не лезла, советами не грузила, ничего не контролировала. Но, видимо, просто сам факт, что я рядом, её напрягал.
Тогда я поняла: пока мы вместе живём, сыну не построить свою жизнь. И решилась на тяжёлый шаг — уехала в деревню, в родительский дом. Чтобы дать Диме пространство. Прошёл год. За это время он женился, и у них с женой должен был родиться ребёнок — в конце января. Сын всё это время не звал меня, но я не обижалась. Думала, пусть молодая семья привыкнет друг к другу.
А тут Рождество на ножах, и я решила приехать заранее, в декабре. Хотела не просто повидаться, а помочь — вдруг к рождению малыша что-то нужно приготовить, невестке подсказать что-то, поддержать. Набрала сумки с гостинцами: варенье своё, вязаный плед, подарки. Думала, обрадуются. Мечтала, что вместе Святой вечер проведём, что я хоть недельку побуду — помогать по хозяйству, готовить, убирать. Ну, мать же, всегда рядом, когда надо.
Но то, как меня встретил Дима, я не забуду никогда. Открыл дверь и сразу: «Мам, ну ты б хоть позвонила… У нас места нет. Скоро приедет Ольга Сергеевна — это мама Насти. Мы с ней заранее договорились, что она нам поможет. Извини, но ты не можешь остаться». Даже зайти не предложил, стоял, как чужой, будто я какая-то случайная тётя, которая не вовремя объявилась.
Всё-таки зашла, посидела на кухне, чай попила. Дима делал вид, будто всё нормально, спрашивал, как у меня дела. Но на часы смотрел каждые пять минут. Всё понятно — не ждал он меня. Не хотел. Даже скрыть раздражение не пытался.
Потом дошёл со мной до автобусной остановки, посадил на последний автобус. Под Рождество. Под праздник, который всегда был для нас семейным. В ту ночь я ревела, как не ревела даже когда мужа хоронила. Потому что поняла — меня вычеркнули из жизни. Мать больше не нужна. Помощь не нужна. Я — лишняя.
Прошла неделя. Ни звонка. Ни сообщения. Ни извинений. Будто ничего и не было. Будто я и не приезжала. Будто я — пустое место. А ведь всю жизнь на него положила. На двух работах крутилась, чтобы он мог учиться, себе во всём отказывала, чтобы ему лучше жилось. А теперь даже простого «спасибо» не заслужила.
И вот сижу, думаю: неужели сейчас материнская любовь ничего не значит? Неужели мать, которая всю жизнь ради ребёнка гнулась, должна уезжать домой одна, с камнем на сердце, чувствуя себя ненужной?…
