23 февраля. Сегодня в «Магните» я увидела подарок, который муж, Григорий, приобрёл для коллеги, и в порыве эмоций отменила семейный ужин.
Аксинья, ты с ума сошла? Куда столько мяса? Мы же не армия кормим, а планируем тихий семейный вечер, раздражённо заявил Григорий, раскладывая на кассовой ленте упаковку свиной шеи. Можно было бы курицу взять: она и полезнее, и в два раза дешевле.
Я тяжело вздохнула, поправляя лямку сумки на плече. Эти споры повторяются каждый праздник. Григорий на людях любит хвастаться успехами в логистике, а дома превращается в настоящего скрягу: каждая копейка на счёте, каждый лишний йогурт воспринимается как нападка на семейный бюджет.
Витя, у тебя юбилей пятнадцатьдесят лет, прошептала я, стараясь, чтобы кассирша не услышала. Приедут родители, сестра с мужем, коллеги с завода. Я не могу поставить на стол только варёную курицу и картошку в мундире. Люди не поймут.
Поймут! Главное общение, а не набивание желудка, буркнул он, но всё же оставил мясо на ленте, заметив укоризненный взгляд женщины из очереди. Ладно, бери. Только на салаты сэкономь: без креветок и авокадо, только оливье и винегрет классика, всё едят и хвалят.
Мы вышли из супермаркета, обременённые пакетами. Я несла два тяжёлых, Григорий один, в котором звенели бутылки с водкой. Он всегда бережёт спину, ссылаясь на «травму из армии», хотя на даче у мамы помогал таскать цементные мешки.
Дома началась привычная предпраздничная суета. До юбилея оставалось два дня. Я составила план: сегодня вечером поставить холодец, завтра утром испечь коржи, а горячее и нарезку отложить на день торжества. Я любила готовить, но в последние годы радость от этого угасала. Григорий постоянно придирался: слишком жирно, недосолено, «зачем так много продуктов».
Вечером, когда холодец тихо булькал, наполняя квартиру ароматом чеснока и лавра, Григорий ушёл в спальню смотреть новости. Я осталась у плиты, мыла посуду и думала о том, как вскоре мне будет сорок пять, а я всё ещё хожу в зимних сапогах, которые уже дважды «клепала». На мою просьбу купить новые он ответил: «Сезон закончился, осенью посмотрим, может, скидки будут».
Утром я снова вышла на работу. Григорий начальник отдела логистики в крупной торговой компании в Москве. Зарплата у него хорошая, но я её почти не вижу. У нас «раздельный бюджет», но в его пользу: он платит за коммунальные услуги и машину, а я, получая зарплату медсестры, покрываю продукты, бытовую химию, одежду и подарки родственникам. Оставшиеся деньги он собирает в «кубышку» сейф в шкафу, код от которого знает только он. «На старость», говорил он, или «на мечту», но какую именно, не уточнял.
Я решила протереть пыль в верхнем шкафу прихожей, где обычно никто не заглядывает. На полке лежали старые шапки, шарфы и обувь не по сезону. Стоя на табуретке, я дотянулась тряпкой к дальнему уголку и случайно задела чем-то твёрдым, спрятанным за свитерами.
Это был блестящий пакет из ювелирного бутика. Сердце пропустило удар. Неужели? Неужели Григорий решил меня порадовать? Ведь у меня тоже скоро день рождения, через месяц после его юбилея. Я дрожащими руками нашла пакет, а внутри бархатная коробочка тёмносинего цвета. На белой подложке блестел золотой браслет: тонкое плетение, вставки, похожие на топазы. Оценка минимум пятьдесят тысяч рублей, а то и больше.
Я прижала коробочку к груди, и слёзы выступили на глазах. Я ругала себя за резкость к мужу, за то, что считала его жадным. Он же копил, чтобы сделать мне приятный подарок. Стыд за вчерашнее раздражение пришёл сразу же.
На дне пакета я заметила чек и маленькую открытку. Любопытство победило я развернула её. Красивым, почти каллиграфическим шрифтом было написано:
«Моей дорогой Василисе. Пусть твои глаза сияют ярче этих камней. С днём рождения, королева логистики! Твой В.»
Я перечитала письмо несколько раз, пока буквы не превратились в чёрные пятна. Василиса имя новой заместительницы Григория, пришедшей в фирму полгода назад, блондинка с хищным взглядом, которой он часто упоминал на совещаниях: «Василиса предложила новый маршрут», «Василиса толковая девка». Я видела её лишь на корпоративных фото, которые муж показывал гордо.
Смотрела на чек: семьдесят восемь тысяч рублей. Сумма, в десять раз превышающая цену моих новых сапог, стоила бы ремонт ванной, о котором я просила три года, или наш несостоявшийся отпуск.
Руки задрожали. Я вернула браслет в коробку, коробку в пакет, пакет за свитерами. Села на табуретку, и в голове прозвучал звон.
Значит, на курицу нет денег. На новые сапоги нет денег. А на браслет «королеве логистики» пожалуйста.
Я пошла к плите, где остывал бульон для холодца, и к столу, где ждала миска с тестом для коржей. В холодильнике томилась та самая свиная шея.
Села, уставившись в стену, и почувствовала, как будто надломилась последняя нитка, удерживавшая напряжение годами. Я вспомнила, как штопала его носки, потому что «новые покупать деньги на ветер». Как красилась дешёвой краской, отказывая себе в шоколадке. Всё ради семьи, ради будущего.
А он воровал у семьи, чтобы дарить золото чужой женщине.
«Твой В.» эти два слова прозвучали, как нож в спину. Не «коллега Виктор», а «Твой В».
Я встала, схватила кастрюлю с бульоном и, не думая, вылила её в унитаз. Мясо, которое я часами отбирала, бросила в мусорный контейнер. Тесто отправилось следом. Свиную шею я положила в морозилку пусть пригодится мне.
Затем взяла телефон.
Алло, Вера Павловна? мой голос звучал спокойно. Здравствуйте, это Аксинья. По поводу завтрашнего юбилея Мы вынуждены отменить. Витя заболел, подозрение на инфекцию, строгий карантин. Пожалуйста, передайте Зое и остальным. Спасибо.
Я позвонила всем родственникам, врет в холодном, деловом тоне. Свекровь пыталась настоять на «народных средствах», но я твёрдо сказала, что никого не пущу.
Закончив звонки, я пошла в спальню, достала из шкафа старый чемодан, которым мы ездили в Анапу десять лет назад, и начала складывать вещи Григория в беспорядочный кучу: рубашки, брюки, носки, заштопанное бельё.
Когда чемодан был полон, я поставила его в коридор, добавила несколько мешков с мусором, в которые бросила его зимнюю куртку и ботинки.
Я надела те же старые сапоги, пальто, взяла сумку и села в кресло у входной двери, ожидая.
В семь часов утра Григорий вошёл, насвистывая чтото, будто предвкушал свой праздник и «жене» подарок.
Аксинья, я дома! крикнул он, открывая дверь. Что так ароматно пахнет? О, это холодец
Он остановился, увидев в коридоре баррикаду из чемодана и пакетов. Я сидела в кресле, не снимая пальто, и смотрела на него неподвижным взглядом.
Куда ты собиралась? удивился он, расстёгивая шапку. Что это за баулы? Мы чтото выбрасываем?
Мы выбрасываем тебя, Витя, спокойно ответила я.
Он замер, куртка наполовину расстёгнута, лицо глупое недоумение.
Что? Шутка? У меня завтра день рождения, гости придут
Гости не придут, перебила я. Я всем позвонила и отменяла. Сказала, что ты заразный.
Ты что, сошла с ума? лицо его побледнело, потом покраснело. Какой черт! Родители из области едут! Люди планы строили! Ты ты перегрелась у плиты?
Я не перегрелась. Я нашла подарок.
Он бросился к шкафу, потом обратно ко мне.
Какой подарок? Ты рылись в моих вещах?
Я просто протирала пыль и нашла браслет «для твоей королевы логистики». За семьдесят восемь тысяч рублей.
Тишина висела в прихожей, слышался лишь жужжание холодильника. Григорий пытался собрать мысли, но мозг метался в поисках оправдания.
Аксинья, ты всё не так поняла! начал он «начальническим» тоном. Это коллективный подарок! Мы всем отделом скидались! Меня попросили купить, у меня карта со скидкой, а хранить просили, чтобы Василиса не увидела. Открытка ну, шутка, корпоративный юмор!
Коллективный? печально улыбнулась я. В отделе десять человек. Чтобы купить такой браслет, каждый должен был внести восемь тысяч. Я видела чек, оплата наличными.
И что?! он перешёл в наступление. Да, я добавил! Я начальник, я поощряю ценные кадры! Василиса приносит фирме миллионы! Это инвестиция в хорошие отношения!
Инвестиция? встала я. Твоя жена ходит в рваных сапогах. Мы едим по акции. Ты экономишь на мясе для собственного юбилея, а в чужую женщину вкладываешь почти сто тысяч. Это наши общие деньги, Витя. Семейный бюджет.
Это я заработал! крикнул он. Ты тратишь копейки на колготки и помады! А я пашу как вол! И имею право распоряжаться деньгами, как хочу!
Отлично, кивнула я. Если это твои деньги и твоё право, живи теперь со своей «королевой» или с мамой. Мне всё равно. Квартира досталась мне от бабушки, ты только прописан, права собственности нет.
Он пошатнулся. Двадцать лет брака сделали квартиру, как будто общую крепость.
Ты меня выгоняешь? На улицу? Зимой? За браслет?
Не за браслет, а за ложь. За то, что ты меня не считаешь человеком, а лишь удобной техникой, ресурсом, на котором можно экономить, чтобы молодым девкам показывать блеск. Забирай вещи, не забудь подарочек. Василиса ждёт.
Он стоял, сжимая кулаки, гордость не давала ему упасть и просить прощения. Был уверен, что я уйду, а потом вернусь, когда кран зашумит или деньги кончатся.
Хорошо, пробормотал он. Я уйду. Но ты пожалеешь. Приползёшь ко мне, когда будет тяжело. А я подумаю, возвращаться ли.
Он схватил чемодан, пакеты, в спешке достал тот же пакет с браслетом и спрятал его в внутренний карман.
Ключи на тумбочку, сказала я.
Он бросил связку ключей на пол.
Подавись, психопатка! Портил мне юбилей!
Дверь за ним хлопнула. Я закрыла её на засов, потом на нижний замок, прислонилась к холодному металлу и упала на пол.
Слёзы не пошли. Вместо этого меня охватило странное облегчение, будто сняла тесный, колючий свитер, который носила годами, и вдруг почувствовала, что весна уже за окном.
Я прошла к морозилке, достала кусок свиной шеи, поставила его размораживаться на утро. Завтра испеку его с мёдом и горчицей для себя, куплю хорошее вино и отмечу свой личный праздник день освобождения от жадности и предательства.
Следующий день телефон не умолкал. Свекровь кричала, что я «сгубила жизнь своему сыну», залажала, будто я оставила его в гостинице. Я занесла её номер в чёрный список. Золовка тоже пыталась меня убедить, но её тоже заблокировала.
Вечером Григорий прислал сообщение: «Аксинья, давай поговорим. Я погорячился. Верну браслет в магазин, деньги отдам тебе. Не руби с плеча». Я улыбнулась, удалив сообщение. Доверие нельзя вернуть чековой путём.
Через неделю я получила аванс, пошла в ТЦ и купила себе новые сапоги из натуральной кожи, итальянские, удобные, дорогие те, на которые я глядела всю зиму. Выходя из магазина, я увидела в витрине своё отражение: усталая женщина с потухшим взглядом превратилась в уверенную, свободную красавицу, которая точно знает свою цену.
Григорий, как позже выяснилось от общих знакомых, съёживается в однушке на окраине. Василиса приняла подарок, но не стала «крутить» роман со стареющим начальником, у которого, кроме алиментов, ничего нет. Ей нужны перспективы, а не балласт.
Я сама сделала ремонт в ванной, выбрала плитку цвета морской волны, наняла мастеров. Каждый раз, глядя на эту ванну, улыбаюсь, вспоминая, как дорого мужчинам обходится желание пускать пыль в глаза, а какТеперь я живу для себя, а не для чужих ожиданий.
