ПОПУТЧИЦА
Объявили посадку, и Сергей вышел на перрон. Возвращался домой после недельной командировки. Войдя в плацкартный вагон, отыскал своё нижнее место. Пока устраивался, услышал тяжёлое дыхание за спиной. Обернулся — перед ним стояла пожилая женщина в потрёпанном осеннем пальто, с сумкой на колёсиках, больше похожей на дорожный мешок, и в пёстром платке. Лицо её было красным от усталости.
«Вот и всё, — подумал Сергей, — сейчас начнёт выпрашивать моё место».
— Сынок, глянь-ка, у меня, кажись, нижнее, — отдышавшись, сказала женщина.
Билет проверили — действительно её. Она засуетилась, раскладывая вещи. Сергей приметил, что соседке лет семьдесят. «И чего в таком возрасте поездами мотается?» — удивился он про себя.
Наконец она уселась на полку, сложив натруженные руки. В вагоне уже толпились пассажиры, но их купе пока оставалось полупустым. Сергей мысленно вздохнул: всю дорогу с бабушкой — ни поговорить, ни отдохнуть.
Поезд тронулся. Вскоре пришла проводница, принесла постельное. Женщина тут же принялась заправлять бельё, старательно разглаживая складки. Потом снова присела и неожиданно заговорила:
— Непривычно мне на таких полках, дома кровать мягкая, а тут, поди, все кости отлежи. Лет пятьдесят не ездила, думала, уж и не доведётся.
Сергей кивнул, не вдаваясь в разговор.
— Меня Аграфена Ивановна звать. А тебя как?
— Сергей.
— А по отчеству?
— Петрович. Можно просто Сергей.
— Ну ладно, молод ещё, можно и так. В гости едешь?
— Да нет, домой. Из командировки.
— Вот как… Домой — это хорошо. А я вот из дому. — Она вдруг замолчала, уставившись в окно. Сергею показалось, что на глазах у неё блеснули слёзы, хотя плакать она не стала. Ему стало неловко за свою холодность.
— А вы… к родным едете? — спросил он, стараясь смягчить тон.
— К дочери, сынок. Всего сутки ехать, а сердце ноет.
— Так радоваться надо!
— Радуюсь, — Аграфена Ивановна достала платок, вытерла глаза. — Пять лет не виделась. Уж думала, и не увижу больше.
— Как так вышло?
— По глупости, сынок. Обе упрямые были. Без мужа растила её, трудно было. А как подросла — только и делали, что ругались. Первый раз замуж назло мне вышла — не сложилось. А я вместо поддержки только пилила её. Потом и внучку против меня настроила… А пять лет назад взяла да и уехала, даже адреса не оставила. В полицию ходила — пропала будто в воду канула.
Потом вдруг письмо прислала: мол, замужем, всё хорошо, но чтобы я не искала. Так и жила с этим камнем на душе. А год назад она сама написала — призналась, что давно развелась, стала бабушкой, спросила, как здоровье. Я всю ночь проплакала, потом ответила: «Жизни без вас нет». Позвонили, поговорили… Оказалось, обе виноваты.
Теперь у неё внук — мой правнук. Сама Надюша помочь ей не может — вот и позвала меня. А у меня здоровье ни к чёрту, давление скачет… Кто знает, сколько ещё осталось? Хоть перед смертью помириться.
Сергей молчал. Чужая боль отозвалась в груди. Он вспомнил свою мать в деревне, которую навещает раз в полгода. «Сестра там, присмотрит», — всегда оправдывался. Но сейчас, после слов попутчицы, сердце сжалось от стыда.
Оставшийся путь они провели в беседе. На вокзале Сергей помог Аграфене Ивановне с чемоданами. Вдруг увидел, как к ним спешит женщина — взгляд встревоженный, но лицо светится. Он отошёл в сторону. Мать и дочь бросились друг к другу, обнялись и долго не могли разомкнуть объятий. Обе плакали.
Сергей закурил в сторонке. Руки дрожали. Достал телефон, набрал номер.
— Мам… Я приехал. В воскресенье заеду.
Иногда случайный попутчик заставляет увидеть себя со стороны — и вовремя сделать шаг.
