Да просто Мама говорит, что ты теперь странная, подхватила Алёна Кузнецова, глотая звенящий смех.
В голове всплыл недавний скандал. Как могла Татьяна Петровна, её свекровь, рассказывать, что Алёна ей грубо ответила, когда та затронула тему своего печального прошлого? И то, наверное, уже в сотый раз.
Тётя Татьяна, давайте сменим тему, вежливо, но настойчиво произнесла Алёна.
Свекровь, только начавшая свой избитый монолог о прежних недоношенных беременностях, вздохнула, глаза её наполнились слезами.
Алёна, я же хочу тебя поддержать.
Спасибо, мне не нужна поддержка от человека с эмпатией, как у «хлебушка».
Ты что, назвала меня тупой? в голосе Татьяны прозвучало обидное обвинение.
В обычный день Алёна сгладила бы конфликт, попыталась бы уйти из дома, придумав отговорку о срочном звонке с работы или забытом визите к врачу. Но горести вещь упорная, особенно когда они переплетаются с беременностью.
К пятому месяцу Алёна превратилась из терпеливой женщины в решительную, как бы в шутку спрашивая, где «лошадка и изба», а потом сама берясь за проблему.
Как меня назвать, если я уже триста раз слышала, что вам не хочется обсуждать ваш неудачный опыт родительства?
Знаете, у меня есть другаутист, который в общественном месте может неожиданно начать прыгать, а шутку не понять. Даже он понял, что обсуждать такие темы с беременной высший идиотизм.
То есть я не только «тупая», но и идиотка? бросила Алёна, закрывая дверь. Она выдохнула, вдохнула и улыбнулась, полностью довольная собой.
Была надежда, что теперь её оставят в покое хотя бы на пару недель, а то и навсегда. Но разговор со свекровью стал началом новых проблем.
Глеб Соколов, её муж и сын Татьяны, сидел за ужином молчаливый и задумчивый. Алёна попыталась завести беседу, но он отвечал односложно, будто мысли гдето вдали.
Она не смогла связать его молчание с утренним скандалом. Вместо этого придумала, что Глеб слишком занят на работе или скрывает от неё чтото, чтобы не тревожить её лишний раз.
Через несколько дней разговор всё же завязался. Глеб, сменив тему, спросил:
Алёна, ты слышала о послеродовой депрессии? У беременных она тоже может появиться.
Возможно, но я не чувствую себя в депрессии, разве нет?
Если нужно, могу пойти к психиатру, но только если ты придёшь со мной и объяснишь врачу, почему я подозреваю у тебя «депрессию».
Алёна улыбнулась: «Мама говорит, что ты странная стала». Слова мамы вновь всплыли в памяти, напоминая о том же скандале.
Глеб, если кто и должен к специалисту, так это твоя мама. Ты слышал, что она мне сказала?
Знаю, вы постоянно ссоритесь. Она считает, что ты специально устраиваешь ей «гадости», давая советы по маскам для волос
Что ты сейчас имеешь в виду? спросила Алёна, не понимая, о чём говорит Глеб.
Глеб напомнил, что пару недель назад Татьяна купила ту же маску, что стояла у Алёны, и уверяла, что та ей её порекомендовала.
Мама попробовала эту маску и решила, что ты ей специально посоветовала плохую, а хорошую, от которой у тебя волосы росли, скрыла.
Что? Глеб, ты в этих «женских штучках» ничего не понимаешь. Если бы понял, сразу бы увидел подвох.
Алёна за три минуты объяснила, что никогда не использовала аммиачную краску и утюжки, а её густые, естественные волосы от природы, поэтому ей не следовало советовать свекрови маску, предназначенную для здоровых волос.
Я же отправила ей правильный адрес, когда нужно было забрать посылку у твоего друга, продемонстрировала Алёна переписку на телефоне.
Понятно. Прости, наверное, не стоило доверять маме. Она раньше была нормальной, а теперь всё изза чегото.
Татьяна Петровна начала рассказывать о своих трагедиях, пережитых четыре раза подряд, пока Глеб не появился. Алёна заметила, что постоянно слушать чужие горести, особенно в её положении, невозможно.
Ты хочешь сказать, что она убьёт? пробормотал Глеб, и, позвав маму на разговор, вернулся домой с решением: больше не поддерживать отношения с ней.
Алёне это понравилось свекровь уже давно надоела своим неадекватным поведением, а попытки её оболгать перед мужем только усугубляли ситуацию.
Родные отрекались, что Глеб «променял» мать на чужую жену. Он лишь фыркал, отвечая, что мать его ребёнка не чужая, а виновница всех проблем.
Сейчас единственный вопрос зачем матери пришлось пытаться разлучить её с беременной супругой? Ответа пока нет, но типичная история о матери, которая не желает делить сына с другой женщиной, очевидна.
По крайней мере, дайте ребёнку увидеть бабушку, возмущалась родня.
Вот вам «крепкие браки», парировал Глеб, продолжая пререкаться в переписках.
Он понял, что родня его мать недолюбливает, и, сделав несколько замечаний, окончательно оборвал с ними контакт. С тем же моментом прекратилась всякая помощь.
Теперь их маленький сын растёт в тишине и покое, а Алёна с Глебом делают всё, чтобы это спокойствие длилось как можно дольше, особенно в его раннем детстве.
Ближе к школе они обучат его общению и правильным ответам на любые «прилипалы». Ведь даже после беременности у Алёны остались зубы, а Глеб не отличается скромностью.
Скромность в наше время лишь помогает людям «ехать» на чужих плечах, но в деле ничего не дает. Алёна считает, что успела понять это вовремя, пока ещё можно было избавиться от всех паразитов, мешающих живой семье.
И вот главный вывод: когда рядом появляются те, кто отравляет душу, лучше решить вопрос сразу, чем позволять ядовитой обстановке разрушать счастье тех, кто действительно любит.
