Письмо перед возвращением — цена покоя
До тридцати пяти лет Светлана считала, что жизнь её удалась. Любимый муж Сергей, сын Иван и дочь Анастасия — казалось, прочного счастья хватит навсегда. Но всё рухнуло, когда Сергея уволили с завода. В родном Екатеринбурге работы не нашлось, и он собрался на заработки в Германию.
— Света, бригада зовёт. Зарплата — приличная, — коротко бросил он однажды.
— А как же мы? — растерялась она. — Ты там, мы здесь. Разве это семья?
— Временные трудности. Переживём. Встанем на ноги — и всё наладится.
Но наладилось не так, как она ждала. Сергей приезжал всё реже, а когда появлялся — был угрюмым и холодным. А потом, в день его возвращения, Светлана обнаружила в почтовом ящике письмо. От него.
Улыбнулась — подумала, что это признание, тоска по дому. Засунула в сумку, а дома вскрыла конверт — и мир перевернулся.
«Света, прости. Не смог сказать в лицо. Полюбил другую. Наш брак — ошибка. Хочу развода. Детям помогать буду. Прощай».
Она перечитывала строки снова и снова, не веря глазам. Слёзы пекли, как раскалённое железо. Вдруг в комнату вбежал Иван.
— Мам, у тебя суп убегает! Что случилось?
Она вскочила, сбивая слёзы, бросилась к плите. Дымилось, шипело — а в груди горело ещё сильнее.
Через месяц развод оформили. Сергей исчез навсегда. Деньги присылал исправно, но домой не вернулся. Через десять лет Светлана узнала, что он погиб где-то под Берлином. А она осталась одна — с двумя детьми и неподъёмной ношей.
Годы шли. Светлана не выходила замуж — боялась пускать в дом чужого. Вся её жизнь — дети. Иван женился на Алёне, и молодые поселились в его комнате, а Светлана с Анастасией — в другой. Родился внук Артём. Но ни Алёна, ни Анастасия не торопились съезжать. В доме становилось тесно и душно.
Однажды Анастасия объявила:
— Мам, я беременна. Мы с Димой поживём у тебя.
— Где? — вырвалось у Светланы. — В одной комнате — Иван с женой и ребёнком, в другой — мы с тобой. Куда ты ещё людей поселишь?
— На кухне диван есть. Ты ведь не против?
И Светлана перебралась на кухню. Первая ночь стала пыткой. А дальше — хуже. Крики, склоки, делёжка пространства. Кто сожрал сыр, кто топал ночью, кто стащил зарядку — любой пустяк превращался в скандал.
Потом Светлана заметила округлившийся живот у Алёны.
— Ты беременна?
— Да. Будет второй.
— И как вы тут разместитесь?
— Значит, выгоняете?! — вспыхнула Алёна.
— Да кто вас гонит! Но вас уже четверо в одной комнате!
— А пусть твоя дочь съезжает, у неё муж есть! — огрызнулась та.
— И у тебя тоже! — не сдержалась Светлана.
Утром в кухню вошёл Иван:
— Мама, ты обидела Алёну. Ты нас выставляешь?
Анастасия, будто подгадав, встряла:
— Скажи своему мужу, чтобы квартиру нашёл!
— Хватит! — неожиданно даже для себя крикнула Светлана. — Всё, съезжайте! И ты, Иван, с семьёй. И ты, Настя, со своим Димой. Я больше не могу! Дом превратили в базар, ни уважения, ни покоя. На выход!
Голос не дрогнул. Даже сама удивилась, откуда силы взялись. Но назад дороги не было.
Через три дня они уехали. Летели угрозы: «Внуков не увидишь», «Мы тебя знать не хотим». Светлана молчала.
А вечером сидела на кухне — в тишине. Без криков, без споров. Впервые за долгие годы — одна.
Огляделась и почувствовала себя хозяйкой. Сделала ремонт. Купила новую мебель. А через год — впервые в жизни — поехала отдыхать в Турцию.
И пусть кто-то скажет, что она эгоистка, — нет. Она отдала детям всё. А теперь — наконец-то — живёт для себя. И правильно.
