После развода сын разрешил мне пожить на его диване, а тёще подарил роскошную квартиру

После развода мой сын разрешил мне пожить на его диване в то время как его теще он подарил роскошную квартиру.
Подушки дивана уже приняли форму моего позвоночника после трех недель беспокойных ночей. Я уткнулась лицом в колючую ткань, вдыхая смесь одеколона сына Артема и ванильных свечей его жены Ларисы запах моего изгнания. Через тонкие стены квартиры я слышала, как они шепчутся, обсуждая меня так, будто я проблема, а не женщина, которая его вырастила.
В 62 года я не могла представить, что буду спать на раскладном диване в гостиной собственного сына, а вся моя жизнь уместится в два чемодана. Бракоразводные документы еще не остыли после печати у юриста, когда Артем предложил мне это «временное решение». Временное. Как будто тридцатилетний брак, рассыпавшийся в одночасье, всего лишь мелкая неприятность.
Утренний свет пробивался через безупречно белые шторы Ларисы, отбрасывая тени на паркет, по которому мне запрещали ходить в обуви. Каждое правило в этом доме было негласным, но абсолютным: не пользоваться хорошими полотенцами, не трогать термостат, не готовить ничего, что может оставить запах. Я стала призраком, бродящим по краям их идеальной жизни.
«Мама, ты рано встала», появился в дверях кухни Артем, уже одетый в темно-серый костюм. В 35 лет он унаследовал резкую линию подбородка отца и мою упрямую жилку, хотя, кажется, забыл, откуда она взялась.
«Не смогла уснуть», сказала я, разводя растворимый кофе водой, нагретой в микроволновке. Хорошая кофемашина была под запретом подарок на свадьбу, как объяснила Лариса с натянутой улыбкой.
«Мы с Ларисой говорили», начал он, нервно постукивая пальцами по столу. «Думаем, тебе пора подумать о более постоянном варианте».
Кофе стал горьким во рту. «Постоянном?»
«Есть хорошие пансионаты для пожилых».
«Конечно», поставила чашку с силой. «Как глупо с моей стороны предполагать, что я могу остаться, пока не встану на ноги».
«Не надо так. Ты же знаешь, мы хотим помочь».
«Помочь?» Слово вырвалось резче, чем я планировала. «Артем, вчера ты возил мать Ларисы смотреть новую квартиру на улице Кленовой. Туда, где гранитные столешницы».
Он сглотнул. «Это другое. У ее матери особые потребности».
«Моя особая потребность место для сна, которое не твой диван».
Тут появилась Лариса, ее светлые волосы собраны в гладкий пучок. Она двигалась по кухне с привычной эффективностью, избегая моего взгляда. «Доброе утро, Маргарита Петровна», сказала она, не глядя. Обращение по имени-отчеству напоминало, что я не семья, а гость, задержавшийся сверх меры.
Комнату для гостей, которую они использовали под хранение вещей, освободили на прошлой неделе и покрасили в нежно-желтый для будущего ребенка. Лариса почти не выглядела беременной, но они уже начали покупать кроватку.
«Ларисе нужно место для детской», объяснил Артем. «Она в стрессе».
«Я не предлагала жить там постоянно, Артем. До тех пор, пока не найду себе жилье».
Лариса наконец посмотрела на меня, ее зеленые глаза холодные и оценивающие. «Маргарита Петровна, вы упускаете суть. Речь о границах. О том, что уместно».
«Уместно?» повторила я. «А что уместно для женщины, муж которой после тридцати лет брака променял ее на свою секретаршу?»
«Мама, хватит»
«Артем, давай проясним. Твой нерожденный ребенок нуждается в комнате больше, чем твоя бездомная мать в кровати. Так?»
Он побледнел. «Ты не бездомная. У тебя есть варианты. Отец предложил тебе квартиру в Сочи».
«Твой отец предложил однокомнатную квартиру в двух тысячах километров, при условии, что я откажусь от половины имущества. Очень щедро».
Звук блендера Ларисы заглушил его ответ. Когда шум стих, тишина стала тяжелее.
«Если тебе хотелось комфорта», прошептал Артем, «то нужно было оставаться в браке».
Слова ударили, как пощечина. Я смотрела на сына, которого носила, кормила и любила без условий, и видела чужого человека. «Понятно», поставила чашку в раковину. «Спасибо, что прояснил мое место».
Весь день я искала съемное жилье в телефоне, пересчитывая скудные сбережения. На личном счету было ровно 63 000 рублей. В 62, без работы и кредитной истории, это было все равно что восемь копеек.
Вечером я зашла в магазин у дома. У кассы взгляд упал на лотерейные билеты. Джекпот «Русского лото» достиг 300 миллионов. «Один билет, пожалуйста», услышала я свой голос.
Продавец Карим выдал маленький клочок бумаги. 7, 14, 23, 31, 42. Бонусный шар 18.
«Удачи», сказал он, отсчитывая сдачу. 800 рублей. Все, что у меня оставалось.
Квартира была пуста. Записка на столе сообщала, что Артем и Лариса ужинают у ее матери. Конечно. Я устроилась на диване и включила вечерние новости. Ровно в 23:17 номера тиража появились на экране.
7, 14, 23, 31, 42. Бонусный шар 18.
Я уставилась на телевизор, уверенная, что это галлюцинация. Затем дрожащими руками достала билет и сверила числа снова и снова. Все совпало. Бумажка упала на пол, а я опустилась на диван. Триста миллионов. После налогов достаточно, чтобы больше никогда не спать на чужом диване. Достаточно, чтобы посмотреть сыну в глаза и сказать, что я думаю о его «жесткой любви».
Вопрос был не в том, что я сделаю с деньгами. Вопрос был в том, что я сделаю с властью.
Я не спала. Лотерейный билет лежал на столе, как заряженное оружие. В 5:30 зазвонил будильник Артема. Я притворилась спящей, играя роль сломленной женщины, которой они ждали.
«Доброе утро», тихо сказала я, когда он зашел на кухню, просто чтобы увидеть, как он вздрогнет.
«О, мам. Не знал, что ты уже встала». Он засуетился с кофе. «Слушай, насчет вчерашнего»
«Ты имел в виду каждое слово», села. «Не оскорбляй нас обоих притворством».
Появилась Лариса в безупречном шелковом