Однажды вечером после танцев моя пятилетняя дочь объявила, что у неё будет новая мама — её тренер. Я изо всех сил старалась сохранять спокойствие, но её слова не звучали как шутка. Чем больше она говорила, тем яснее становилось: за моей спиной творится что-то… чего я даже боялась представить.
Я пожертвовала мечтой ради дочери. С самого детства я грезила о карьере профессиональной балерины. Меня завораживала музыка, изящные движения, блёстки на костюмах. Танцы делали меня живой, будто я могла летать. Какое-то время казалось, что мечта сбывается.
Я участвовала в небольших конкурсах, упорно работала. Даже после замужества с Дмитрием я продолжала ходить в студию, цепляясь за свою мечту.
Мы не планировали ребёнка так скоро, но жизнь распорядилась иначе. Когда я узнала, что беременна, всё изменилось в одно мгновение.
Приоритеты сместились. Я перестала танцевать, думая, что ненадолго. Но после рождения Алины стало ясно — возврата нет. Время, силы, возможности — всё ушло. Теперь я была матерью.
И всё же я ни разу не пожалела. Алина стала лучшим, что случилось в моей жизни. Её маленькие ручки, большие глаза, то, как она говорила «мамочка» — она наполняла моё сердце так, как танцы никогда не могли.
Я любила её сильнее, чем думала, что вообще способна любить.
Но мечта, даже отложенная, не умирает. Глубоко внутри я надеялась, что Алина тоже полюбит танцы.
Поэтому, когда она подошла ко мне и сказала, что хочет заниматься после того, как Дмитрий показал ей мои выступления, я едва не расплакалась. В тот же день я записала её на занятия. Уже на следующей неделе она начала.
Но вскоре я заметила, что Дмитрий ведёт себя странно. Он стал отстранённым, задерживался на работе, молчал, когда приходил домой.
Однажды вечером я не выдержала. Взглянув на него через кухонный стол, я спросила:
— Ты против того, чтобы Алина танцевала?
Он удивился.
— Нет. С чего ты взяла?
— Ты стал другим. Поздно возвращаешься, почти не разговариваешь. Будто отдалился.
Он вздохнул.
— Наташа, не о чем беспокоиться.
— Но есть! — я сжала кулаки. — Ты больше не рассказываешь о работе, молчишь за ужином, избегаешь моего взгляда.
Он откинулся на стуле.
— Просто завал на работе. Всё.
— Ты никогда не любил танцы, — прошептала я. — Ты не танцевал со мной. Даже на нашей свадьбе. Даже на вечеринках. Я всегда это игнорировала. Но, может, теперь тебе это мешает? Может, ты не хочешь, чтобы Алина танцевала?
Он покачал головой.
— Неправда. Я вижу, как она счастлива после занятий.
— Тогда в чём дело? — голос дрогнул. — Просто скажи.
Он замолчал, потом ответил:
— Всё в порядке. Ты слишком много думаешь. Скоро работа наладится.
Он встал, подошёл и обнял меня. Провёл рукой по моим волосам, как раньше. Я закрыла глаза. Но в груди оставалась тяжесть. Что-то было не так.
После этого разговора ситуация вроде бы улучшилась. Дмитрий стал приходить раньше. Он больше не задерживался на работе, начал рассказывать о мелочах — что ел на обед, кто пошутил в офисе, как стоял в пробке. Я начала дышать свободнее.
Может, я просто накрутила себя? Может, он правда был загружен и ему просто нужно было время? Я хотела в это верить. Очень.
Потом однажды я взяла его телефон, чтобы найти рецепт — мой разрядился, а я торопилась.
Когда я начала печатать, на экране высветились последние платежи. Странные. Без названий магазинов. Только суммы и коды. Я замерла. Дмитрий всегда сообщал, если что-то покупал. Всегда.
Он мог позвонить и спросить, не нужно ли мне чего-то из магазина. Что это тогда?
Я уставилась на экран. Потом вспомнила: скоро годовщина свадьбы. Может, он готовит сюрприз? Поездку? Подарок? Это объяснило бы тайные траты.
Мне хотелось верить в лучшее. Поэтому на следующее утро, после его ухода, я решила поискать подарок. Я знала, что это подло. Но не могла удержаться.
Сначала проверила его кабинет. Перерыла ящики, заглянула за книги, под стопки бумаг. Ничего.
Потом открыла шкаф в спальне. Всё было аккуратно сложено, как обычно. Но одна рубашка валялась в углу.
Я подняла её. Блёстки. Розовые, мерцающие. Такие, какие используют для макияжа тела.
У меня ничего подобного не было. Я стояла, сжимая рубашку, и в голове пронеслось: где, чёрт возьми, он был?
Я схватила телефон и написала: «Как только вернёшься — серьёзный разговор.»
Оставила рубашку на кровати. Больше не могла к ней прикоснуться. Поехала забирать Алину из садика. Я пыталась держаться, но руки дрожали на руле. Голос дочери вернул меня в реальность.
Она залезла в машину с улыбкой и начала рассказывать о своём дне. Показала рисунки — каракули домов, сердечек, человечков. Жаловалась, что Соня не дала ей фломастеры, а Артём плакал, потому что у него отобрали печенье. Детсадовские драмы.
Целый мир маленьких людей с большими эмоциями. Я кивала и улыбалась, но мысли путались.
Когда мы приехали домой, Алина спросила:
— У меня сегодня танцы?
Я замешкалась.
— Не знаю, сможет ли папа тебя отвести.
Её лицо вытянулось.
— Но почему? Я очень хочу!
Я посмотрела на неё. Моя девочка. Глаза, полные надежды. Я не могла её подвести.
Написала Дмитрию: «Забудь. Поговорим после танцев».
Когда он пришёл, я не сказала ни слова. Не смогла даже взглянуть. Просто протянула ему сумку с формой и отвернулась. Он ничего не спросил. Просто взял Алину и ушёл.
Как только дверь закрылась, я начала метаться по квартире. Кухня, гостиная, коридор.
Я думала о том, что сделаю, если это правда. Если он изменил. Решение уже созрело. Я не останусь. Ни ради Алины. Ни ради кого бы то ни было.
Я села на диван, уставившись на семейные фото. Свадьба. Первый день рождения Алины. Рождество в одинаковых пижамах.
Больно было смотреть. Я доверяла Дмитрию. Любила его всем сердцем. А теперь казалось, что всё руши
