Потерянная дочь: предательство ради мужа
Моя дочь, когда-то родная и близкая, теперь стала чужой. В нашем маленьком городке на берегу Волги я, Ольга, с болью наблюдаю, как она растворяется в муже, теряя себя. Её слепое подчинение его воле разбило мне сердце, а её отказ приехать на юбилей отца стал последней каплей. Теперь я мучаюсь вопросом: можно ли ещё спасти дочь от самой себя или уже слишком поздно?
Анастасия, наша единственная дочь, всегда была нашей гордостью. Мы с мужем, Дмитрием, баловали её, исполняли все её желания. Она прекрасно окончила университет, и в подарок мы купили ей путёвку в Турцию. Там она познакомилась с Артёмом, парнем из Нижнего Новгорода. Я всегда с недоверием относилась к жителям больших городов — слишком самоуверенные, слишком напористые. Но Артём казался серьёзным: открыл у нас магазин спортивных товаров, много работал. Мы надеялись, что Настя будет с ним счастлива.
После свадьбы они поселились в квартире, которую Дмитрий получил в наследство от матери. Сначала всё было хорошо. Артём увлекался спортом, проводил часы в зале, и Настя, казалось, разделяла его интересы. Но вскоре я заметила перемены в дочери. Она попросила не звонить по вечерам: «Мам, мы с Артёмом хотим проводить время вдвоём». Я согласилась, думая, что это её желание. Позже узнала — это было его требование. Настя стала приходить к нам только днём, без мужа, потому что вечера принадлежали ему.
Потом я увидела, что она резко похудела. «Настенька, что с тобой? Ты выглядишь измученной!» — испугалась я. «Мы с Артёмом перешли на здоровое питание, — тихо ответила она. — Он хочет, чтобы я ела то же, что и он». Меня охватил ужас: «Ты же собираешься рожать! Зачем тебе эти диеты? Питайся нормально!» Но Настя обиделась и замкнулась. Её лицо осунулось, глаза потухли, и я почувствовала, что теряю её.
Вскоре она пришла с нарощенными губами и густо нарисованными бровями. «Артёму нравится», — объяснила она, отводя взгляд. Она выглядела как чужой человек, кукла, но молчала, когда я пыталась говорить об этом. На её день рождения я подарила мультиварку, надеясь облегчить ей жизнь. Настя поблагодарила, но попросила оставить подарок у нас. Через неделю я привезла его к ним. Артём, увидев, рассвирепел: «Что за ерунда? Хотите, чтобы Настя обленилась? Нам это не нужно!» Дочь умоляла: «Мама, забери, пожалуйста, а то будет ссора». Я забрала подарок, но, уходя, услышала, как она извиняется перед мужем. От ярости у меня потемнело в глазах — за что ей просить прощения?
Я решила не вмешиваться, боясь потерять дочь окончательно. Но её подчинение Артёму становилось всё страшнее. Она отказывалась от любимой еды, от увлечений, от общения с нами. Всё, что не нравилось ему, исчезало из её жизни. Моя Настя, весёлая и самостоятельная, исчезала, растворяясь в его тени. Я молчала, надеясь, что она опомнится.
Недавно у Дмитрия был юбилей — 60 лет. Мы сняли домик на базе отдыха, пригласили родных из соседних городов. Конечно, позвали Настю и Артёма. Они обещали приехать, и Дмитрий светился от счастья, ждал встречи с дочерью. Но за три дня до праздника Настя позвонила: «Мам, мы не приедем». Я остолбенела: «Почему? Что случилось?» — «Ничего, просто не хотим нарушать диету». Я уговаривала: «Приезжайте хоть на час, поздравьте папу! Он так ждёт!» Но она отрезала: «Нет, не поедем сто километров ради этого. Я папу по телефону поздравлю, подарок потом отдам».
Меня затрясло от обиды. «Ты не можешь оставить мужа даже на день? Приезжай одна, ты же наша дочь!» — кричала я. «Не могу, извини», — бросила она и положила трубку. Дмитрий, узнав, побледнел. Глаза его наполнились болью, но он молчал. А я не выдержала и перезвонила, выкрикнув всё: «Как ты можешь так предавать отца? Ты во всём слушаешься Артёма — губы, брови, диеты, а теперь из-за него не приехала на юбилей! Ты теряешь себя!» Она бросила трубку, и с тех пор мы не разговариваем.
Каждая ночь теперь — мука. Перед глазами стоит моя девочка, которой больше нет. Настя, моя умная, живая дочь, стала тенью мужа, подчиняясь его капризам. Её отказ приехать к отцу — не просто обида, это предательство, рвущее семью на части. Я не знаю, как до неё достучаться. Как объяснить, что она губит себя, растворяясь в человеке, который ломает её волю? Боюсь, что, если не вмешаюсь, потеряю её навсегда. Но если вмешаюсь, она может отдалиться ещё сильнее.
Сижу в тишине нашей квартиры, смотрю на фотографию Насти — той, что была до Артёма. Душа разрывается между гневом и отчаянием. Хочу спасти её, но не знаю как. Может, она должна сама понять, что теряет? Или я должна бороться за неё, рискуя всем? Что делать, когда твоя дочь предаёт семью ради мужа, который стирает её личность? Ответа нет. Но я не сдамся, даже если эта борьба разобьёт мне сердце.
