Муж растворяется между работой и матерью, а я тону в пустоте…
Уже больше года я словно не замужем. Формально — да, есть ребёнок, квартира, но супруг… его просто нет. Он либо в офисе до темноты, либо пропадает у своей мамы. И самое горькое — он не считает это проблемой. Ни капли жалости, ни тени понимания. Для него всё нормально: трудится, помогает родительнице, а домой приходит будто в гостиницу.
Подруги шепчут: «Потерпи, вот выйдешь из декрета — всё образуется». А мне кажется — дело не в декрете. Я просто наконец открыла глаза. Перестала придумывать ему оправдания. Раньше твердила себе: устал, работа нервная, но теперь… теперь я вижу, как моя семья медленно разваливается.
Живём мы в Нижнем Новгороде, в стандартной двушке. Я в декрете с маленьким сынишкой. Муж, Игорь Сергеевич, работает в крупной транспортной компании — недавно стал начальником отдела. С тех пор, как получил повышение, будто забыл дорогу домой. Приползает под утро, спит три часа — и снова улетает. А если не на работе — то у своей мамы, Галины Михайловны.
Та после родов начала «приватизировать» его под разными предлогами: то кран подтекает, то полку повесить, то проводка искрит. Ладно бы раз в месяц, но это стало системой. А пару месяцев назад вдруг решила делать ремонт. Как раз когда Игорь зашивается на новой должности. И, конечно, деньги на ремонт даёт он. Мы? Ютимся на копейки. Детские пособия — смехотворные, на памперсы не хватает.
Когда у Игоря был отпуск, он предлагал ей тогда отремонтироваться. Но она буркнула: «Мне и так сойдёт». А теперь — срочно! Стены трещат, обои отваливаются, плитка в ванной «ужасно выглядит»… И вот мой муж каждые выходные у неё. Вечно одно: «На часок заскочу». А приезжает за полночь. Я уже не знаю, кто в его жизни главная женщина — я или мама.
Про внука Галина Михайловна осведомляется… через сына. Ни разу не позвонила мне, не предложила помочь, не пришла посидеть с малышом, чтобы я хоть чуть-чуть отдышалась. Зато командует: «Игорек, привези мне обои, потом поможешь с кухонным гарнитуром».
Я вымоталась. Устала быть одной при живом муже. Устала смотреть, как сын тянется к отцу, а тот, не снимая ботинок, шаркает в душ, жуёт утку в тишине и валится спать. Пыталась говорить, объяснять: нам нужна семья, а не вечное выслуживание перед матерью. А он лишь отмахивается:
— Я не бухаю, не гуляю, деньги приношу — тебе мало? Бросить работу, что ли?
Да, деньги он приносит. Но деньги я и сама смогу заработать. А вот отца сыну я ему не заменю, если тот вечно «в трудах праведных» у бабушки. Мне не нужен кошелёк на ножках. Мне нужен муж. Союзник. Друг. Отец для ребёнка.
А пока я сижу в этой квартире, среди игрушек, подгузников и вечной усталости. И чувствую себя ненужной. Выброшенной. Одинокой. Хотя на пальце — обручальное кольцо…
