Горький праздник: история Татьяны
Татьяна сидела на кухне, перебирая купюры в кошельке. Денег — кот наплакал, а до зарплаты ещё целая неделя.
— Ничего не поделаешь, — вздохнула она. — Какую платят, так и живём…
Нужно было оплатить коммуналку, купить еду, но на что? Она бродила по магазину в центре Нижнеозёрска, с тоской глядя на ценники, которые будто подрастали с каждым днём. В итоге взяла только молоко, хлеб да пачку гречки. Масло не потянула, купила маргарин. Кофе, чай, печенье, любимый сыр — всё так и осталось на полках.
Пришлось ехать к бывшей свекрови за картошкой. А там, как всегда, ждал упрёк:
— Я же тебе говорила! — в который раз произнесла Варвара Степановна.
Свекровь была жёсткой, но мудрой. Ей шёл семьдесят пятый год, и она редко ошибалась. Если бы Татьяна слушала её раньше, может, сейчас не сидела бы с пустым кошельком. Может, жила бы как все, а то и лучше. Но что было — то прошло.
Два года назад её муж, Николай, ушёл. И ушёл именно в её день рождения. Татьяна весь день стряпала, накрыла стол. Николай сел, поел и вдруг заявил:
— Всё, Таня. Хватит. Я ухожу.
Она застыла, не веря своим ушам. А он продолжал, раздражённо:
— Тебе сколько стукнуло? Сорок два? А мне сорок шесть. В нашем возрасте у других уже внуки! А у нас? Детей нет. Потому что ты их не родила!
— О чём ты? — Татьяна аж задыхалась от обиды. — Какие дети? Ты за котом не уследишь, он у тебя голодный ходит! Я по квартире на цыпочках, а ты орёшь, что шумлю! Какие дети? Может, я и не хотела от тебя рожать!
Откуда взялась такая дерзость? И зачем? Николай, будто ждал этого, вскочил, отшвырнул стул и бросил на прощание:
— Поживу отдельно. Даю тебе время найти жильё. Квартира-то моя!
Дверь захлопнулась. В квартире повисла тишина. Татьяна сидела, не зная, что делать, а внутри росла пустота.
Позже ей рассказали, что Николай «женился» на молоденькой кассирше из обувного, куда зашёл за ботинками. Рассказывали с наслаждением: мол, бегал к ней с цветами. А цветы те были с их дачи — розы, которые Татьяна годами растила: алые, белые, жёлтые. Он выдрал их с корнем, не жалея.
Татьяна жалела ту девушку. Думает, поймала удачу? Ха! Николай пожалел денег на букет, пожалеет и на всё остальное. Хотя, глядя на его новую жену — рослую, крепкую, — стало ясно: жалеть её не стоит. Николай выбрал такую, чтобы «полон дом ребятни нарожала». Ну, пусть попробует.
Знала ли свекровь о романе сына? При Татьяне она ругала Николая, но и ей доставалось:
— Я же тебе говорила двадцать лет назад! Вечно оденешься, как чучело! Сколько я тебе хороших вещей дарила? Где они? Вот теперь и сиди одна!
Татьяна помнила те «подарки» — огромные, в цветочек, халаты до колен. Николай бы сбежал и раньше, увидев её в таком.
Начался раздел имущества. Николай орал: «Всё моё!» Но суд поделил пополам. Татьяне досталась дача, Николаю — квартира. Тут вмешалась Варвара Степановна, которая давно жила на даче, сдавая свою квартиру:
— Так, детки, а меня спросить не хотите? Татьяна сюда начнёт мужиков таскать, а я куда?
— К себе домой, мать, — огрызнулся Николай.
— Ах ты, умник! А твоя новенькая как на работу ездить будет? А ты с кассиршей в квартире рассиживаться?
В итоге решили: Варвара Степановна осталась на даче, квартиру отдала сыну, а Татьяна сохранила их с Николаем жильё. Но не успела она вздохнуть, как грянула новая беда: суд поделил и долги. Теперь Татьяна выплачивала половину его кредитов. За «красивую жизнь» пришлось платить.
Вот почему она плелась на автобус. Автобусы в Нижнеозёрске ходили редко. Все на машинах, а в транспорте — только бабушки, знавшие друг друга сто лет. Они болтали, ругали пенсии, цены, сплетничали. Татьяна молчала, глядя в окно. Унизительно — ехать выпрашивать картошку на своей же даче.
Каждый кустик она сама растила, полола, радовалась первым росткам. Дом утопал в цветах, деревья побелены. Внутри — чистота, светлые занавески, кровать под пледом, стол со скатертью. Никакого хлама — ни старых диванов, ни рваных кресел. Простор, уют, красота.
Не зря пять лет назад Варвара Степановна перебралась сюда. Хитрая — себе хуже не сделает. Развод разводом, а урожай сажать надо. Татьяна вкалывала до седьмого пота. Картошку в квартире не хранить, в погребе надёжнее. Вот и ездила каждую неделю — хоть какая-то прибавка к мизерной зарплате.
Свекровь стояла над душой, поучала, но всё же ставила чайник, кормила, укладывала спать, не закрывая рта:
— Я же тебе говорила, Таня! Нельзя быть такой! У Николая с этой… тьфу, уже сынок подрастает! А ты всё мыкаешься, ничего не понимаешь. Работу сменила? Что ты в библиотеке сидишь? На какую пенсию рассчитываешь?
Татьяна злилась, но знала: свекровь права. Работа библиотекаря для одинокой разведённой — тупик. Куда идти? В офис в сорок два не возьмут. В магазин — сил не хватит. От всего этого хотелось плакать.
Автобус приехал с одной пассажиркой — Татьяной. Она взглянула на озеро, на дачи богатеев, на пасущихся коз. Здесь было спокойно, дышалось легко. С этими мыслями она пошла к дому — своему или уже не совсем своему.
Издалека увидела суету во дворе. Рабочие копошились, что-то строили.
— Неужели Варвара Степановна скважину пробивает? — удивилась Татьяна. — Откуда деньги? Николай дал?
Открыла калитку, поздоровалась. Свекровь, раскрасневшаяся, будто помолодевшая, командовала, как генерал.
— Не стой, дело есть! Мужи— Мужиков обедом кормить надо, а ты рот разила! — отрезала Варвара Степановна.
