Сергей Иванович и подумать не мог, что старость встретит за холодными стенами чужого казённого учреждения, под присмотром чужих людей, среди таких же забытых родными стариков. Он верил, что заслужил больше — уважение, заботу, тихий семейный покой. Ведь всю жизнь вкалывал, кормил семью, строил быт вокруг своей главной радости — жены Надежды и дочери Татьяны.
С Надеждой они прожили тридцать лет, не разлей вода. После её смерти пять лет назад в квартире стало пусто и неуютно. Единственным светом оставались Татьяна и внучка Алина. Сергей помогал чем мог — сидел с ребёнком, отдавал пенсию на еду, присматривал за ней, пока дочь с зятем были на работе или в ресторане. Но потом всё резко изменилось.
Татьяна стала морщиться, когда отец долго сидел на кухне. Её раздражал его кашель. «Пап, ты своё уже прожил, дай и нам пожить!» — звучало всё чаще. Потом пошли разговоры про «уютный пансионат», «комфортные условия с докторами и телевизором». Сергей пробовал сопротивляться.
— Таня, это моя квартира. Если тебе тесно — съезжай к тёще. У неё трёшка одна стоит.
— Ты знаешь, мы с ней как кошка с собакой. Да и вообще, не придумывай! — огрызнулась дочь.
— Тебе просто жилплощадь подавай. Лучше бы сама деньги зарабатывала, чем старика из дома выживать!
После этой ссоры она назвала его «самодуром» и пообещала, что «всё равно своего добьётся». Через неделю он собрал вещи. Не потому что хотел. А потому что стало невыносимо чувствовать себя чужаком в собственном доме. Ушёл молча. Татьяна сияла от счастья. Чуть ли не за руку вывела.
В пансионате ему дали узкую комнату с крохотным окном и допотопным телевизором. Сергей проводил дни во дворе, среди таких же брошенных стариков.
— Детки отправили? — как-то спросила соседка по скамейке.
— Да, дочке я мешаю, — ответил он, глотая ком в горле.
— У меня сын. Жену предпочёл. Выставил, как старый хлам. Я — Зоя.
— А я — Сергей. Рад познакомиться.
Они подружились. Боль переносилась легче, когда рядом был человек, который понимает. Так прошёл год. Дочь не звонила. Не навещала. Даже СМС не прислала.
Однажды Сергей сидел с книгой, как вдруг услышал знакомый голос.
— Сергей Иванович? Вот не ожидала вас здесь встретить, — удивилась бывшая соседка Ольга, врач, приехавшая на осмотр пациентов.
— Ага. Уже год тут. Как видишь, стал балластом. Ни звонка, ни письмеца.
— Странно… Татьяна же говорила, что вы переехали в деревню, на природу, отдыхаете.
— Лучше бы так… А не сгнивал за этим забором.
Ольга вздохнула. Но после осмотра вернулась. Разговор не выходил у неё из головы. Через две недели приехала снова — уже с предложением:
— Сергей Иванович, у меня в деревне пустует мамин дом. Она недавно умерла, хозяйство распродали. Дом крепкий, тёплый, рядом лес, озеро. Хотите — живите там. Мне он не нужен, а продавать рука не поднимается.
Сергей молчал, а потом расплакался. Чужой человек предложил то, на что родная дочь даже внимания не обратила.
— Можно я попрошу ещё об одном? Тут есть женщина… Зоя. Она тоже никому не нужна. Хотелось бы, чтобы мы поехали вместе.
— Конечно, — улыбнулась Ольга. — Если она согласна — пожалуйста.
Сергей подбежал к Зое:
— Собирай вещи! Поехали! Дом в деревне, воздух, воля. Будем жить, как люди. Зачем нам эта тюрьма?
— Поехали! Начинаем заново!
Собрали сумки, купили продукты и уехали. Ольга сама отвезла их, не хотела, чтобы тряслись в маршрутке. Сергей обнял её, не находя слов благодарности. Только попросил: «Только Татьяне не говорите. Не хочу даже слышать о ней».
Ольга кивнула. Она не совершила подвига. Просто поступила по-человечески. А в наше время это уже редкость.
