Была у меня мать, добрая с виду, мягкая, всем улыбалась. Но я-то знала её настоящую — ту, что пряталась за этой ласковостью, ту, для которой быть «при мужчине» стало смыслом жизни. Ценой этому стали наши с ней отношения — разорванные, как старая ткань.
Отца моего я почти не помню. Он ушёл, когда мне было четыре года, к другой. А мать… Мать не могла смириться. Унижалась, плакала, ждала его у подъезда, умоляла вернуться. Говорила, что не справится одна, что боится одной растить ребёнка. Бабушка, её мать, стыдилась — не за зятя, а за дочь, таскала её домой с этих позорных сцен. Вроде успокоилась, но внутри будто решила: выйдет замуж во что бы то ни стало.
И начала «выходить» — за первого встречного. Цеплялась за каждого, как за спасительную соломинку. Пьянки, побои, унижения на моих глазах — всё сносила, всё прощала. Я помню, как она всхлипывала в ванной, мазала синяки и придумывала, что «неловко упала». А потом — новая причёска, платье, сброшенные килограммы. Лишь бы «он» не ушёл.
Я бунтовала, кричала, ругалась с каждым её избранником. Она гладила меня по голове и шептала: «Ты ещё не понимаешь, каково быть одной». Но я понимала. Видела всё. Поэтому после школы уехала в Москву и возвращалась лишь изредка.
Потом умерла бабушка, оставив мне свою квартиру. Я продала её, купила жильё подальше от матери и её бесконечных «ухажёров». Устроилась на работу, зажила спокойно. Вышла замуж, но мать на свадьбу не приехала. Объяснила просто:
— Я не могу оставить своего мужчину, он тревожный, не любит поездок…
Я не спросила, знает ли он вообще моё имя.
Три года мы почти не разговаривали. Лишь редкие звонки. Потом я родила дочь. Мать обрадовалась, захотела увидеть внучку. Стала звонить чаще, звала в гости.
Прошло пять лет. Дочь подросла. Я подумала — ладно, может, стоит попробовать. Показать ребёнку бабушку. Хоть какую-то связь сохранить. Собрались с мужем, купили билеты, позвонила матери: «Мы скоро приедем». Она обрадовалась, говорила, что ждёт, всё подготовит.
Но за два дня до отъезда раздался странный звонок.
— Знаешь, у нас тут ремонт неожиданно начался… Да и в квартире тесновато вам с ребёнком будет. Мой муж любит тишину, он в возрасте… Детский шум его раздражает. Может, вам в гостиницу остановиться? Я хорошую знаю…
Я молчала. Потом спросила:
— Ты серьёзно?
— Ну… ты же знаешь, какая у нас обстановка. Он нервничает. Не хочу скандалов. Так будет лучше для всех.
Во мне всё перевернулось. После всего. После отсутствия на свадьбе. После этих лет молчания. После моей попытки наладить отношения — она предлагает нам гостиницу, потому что её мужу нужна тишина?! Моя дочь — не крикливая. Но даже если бы и шумела — это её внучка! Я положила трубку и сказала мужу:
— Мы не едем.
Мать обиделась. Назвала неблагодарной, сказала, что я её не понимаю. А я не вижу смысла в такой поездке. Не для того мы собирались, чтобы жить в гостинице рядом с родной матерью, для которой чужой мужчина дороже семьи.
Годы идут. Мать всё с тем же. Или уже с другим — я не интересуюсь. Звоним всё реже. У моей дочери есть бабушка — со стороны мужа. Та, что печёт блины, читает сказки и не выставляет за порог. А моя мать так и осталась в своём мире, где мужчина — главный, а родная кровь — на втором плане.
Если её это устраивает — пусть живёт в своей тишине. Только пусть потом не спрашивает, почему внучка не зовёт её на праздники и не шлёт открыток на День матери. Тишина — её выбор. А у любого выбора есть цена.
