Последнее письмо
Арина не знала своего отца. Когда подросла и спросила маму о нём, та лишь отрезала:
— Разве тебе со мной плохо?
Валентину Павловну трудно было назвать нежной, но дочь она любила. Как не любить тихую, серьёзную девочку с большими глазами? Арина не шалила, училась хорошо, мать слушалась.
Красавицей её никто не называл. «Вылитая Валентина!» — вздыхали соседки. А мать и правда не блистала красотой: губы не красила, духами не душилась, на каблуках не ходила. «Какие каблуки? — отмахивалась она. — После смены ноги как чугунные». Работала Валентина на швейной фабрике. В цехах грохотали машины, потому и голос у неё был громкий, будто на планерке начальника перекрикивала.
После девятого класса мать отправила Арину в деревню к тёте Кате — подруге детства. Вроде бы у Валентины намечался роман, и дочь могла помешать.
— А как вы с мамой познакомились? — спросила Арина. — Вы же деревенская, а она городская.
— А твоя мать и сама из нашей деревни, — засмеялась тётя Катя. — Мы с ней с рождения дружили. Потом она в город подалась, на фабрику устроилась. Разве не рассказывала? Стыдилась, видно, своего деревенского прошлого. — Тётя Катя вздохнула. — А я замуж вышла, мужик на заработки уехал да там и сгинул. Детей Бог не дал. Живу одна.
— А мой отец? Вы про него что-нибудь знаете?
— Как не знать? На фабрике мужиков — раз-два и обчёлся. Валентина передовиком была, квартиру получила. Ну а года-то идут… Один механик там работал — не красавец, но в женском коллективе и такой ценится. Не знаю уж как, но твоя мать от него и залетела. В последний момент, можно сказать…
С тётей Катей Арине было легко. Не то что с матерью. Да и по хозяйству многому научилась. Чем ещё в деревне заниматься? Детишек вокруг хватало, да все малые — не по возрасту.
А в конце июля к соседям приехал внук. Когда Арина впервые увидела Сергея, сердце ёкнуло. Он деду помогал — воду из колодца таскал, грядки полол. А она украдкой наблюдала из окна.
Однажды, заметив, что он пошёл к реке, Арина схватила полотенце и — за ним. По дороге вспомнила, что купальник забыла, но возвращаться не стала. Села на берегу, смотрела, как он ныряет, отфыркиваясь. Сергей её заметил.
— Чего сидишь? Вода — огонь! — крикнул.
Арина смутилась, хотела уйти, но он вышел на берег и протянул ей кувшинку, пахнущую тиной и солнцем.
Взамен она отдала ему своё полотенце. Разговорились. Сергея отправили к деду, пока родители разводятся.
— Завтра чем занята? — спросил он.
— Ничем… Тёте помогать. А что? — Сердце заколотилось.
— Пойдём по грибы. У деда спина разболелась.
— Пойдём, — прошептала Арина, чувствуя, как горит лицо.
— Рано встанем, по росе. Я свистну, — пообещал Сергей.
Возвращались вместе. Он прутиком сбивал крапиву, а она несла мокрое полотенце на плече, и ей казалось, будто он обнимает её.
На рассвете Арина уже не спала, поглядывая на часы.
— Чего ворочаешься? — прохрипела тётя Катя. — Спи.
— С Серёжей в лес идти… Боюсь проспать.
Тётя кряхтя встала, принесла резиновые сапоги и одежду.
— Не надену! Как пугало огородное!
— Надень, дура! В лесу змеи да клещи. И косынку завяжи.
Арина нехотя нарядилась, взглянула в зеркало — точно, пугало. А под окном — свист. Переодеваться некогда. Схватила корзинку — и во двор. Сергей одобрительно кивнул. Сам он был одет так же.
В лесу Арина поначалу грибов не находила.
— Ты хоть раз их собирала? — усмехнулся Сергей.
Она виновато потупилась.
— Ладно, — вздохнул он и стал объяснять, где искать, какие брать, а какие обходить стороной.
Вскоре Арина и сама научилась.
— Молодца! — похвалила тётя Катя за полную корзину. — Щи сварю, ещё вам с матерью на зиму насуНо когда спустя годы Арина нашла в маминых вещах то самое письмо, она поняла, что настоящая любовь не умирает, даже если её долго прячут от света.
