Последнее письмо
Света никогда не видела своего отца. Когда подросла и спросила маму о нём, та лишь буркнула:
— Разве тебе со мной плохо?
Алёна души не чаяла в дочери, но лаской не баловала. Да и как не любить эту тихую девочку с огромными глазами? Проблем от неё — ноль: уроки без напоминаний, двойки не приносила, мать слушалась.
Ну да, красотой Света не блистала — не всем же быть куколками. Ни разу никто из взрослых не назвал её милой или хорошенькой. В лучшем случае бросали: «Вылитая мать!»
А мать и сама красотой не страдала. Духи? Помада? Каблуки? «Да какие каблуки, когда после смены на фабрике ноги отваливаются!» Работала она на ткацком комбинате. В цеху — грохот такой, что привыкла орать, как на плацу.
После девятого класса Алёна отправила Свету на лето в деревню к подруге Марье. Видимо, у неё наметился роман. Дочь под ногами не путалась — и правильно, рано ей о таком знать.
— А как вы с мамой познакомились? — спросила Света тётю Марью. — Вы же деревенская, а она городская.
— Да мы с ней с пелёнок подруги! Потом она в город смоталась, на фабрику устроилась. Разве не говорила? Стыдилась, видать, что из деревни. — Тётя Мария вздохнула. — А я замуж выскочила, да бог детей не дал. Муж на заработках сгинул — то ли жив, то ли нет. Вот и коротаю век одна. А твоя мать хоть ребёнка родила, хоть квартиру от завода получила. Не всем так везёт.
— А про отца что-нибудь знаете?
— Как не знать? На фабрике одни бабы — где там любовь найти? Пришёл к ним слесарем мужик. Не красавец, да кому он нужен, красавец-то? В окружении женщин и такой — принц. Ну и… залетела твоя мать. Даже не знаю, как у них получилось — она ж всегда как танк, никому не дастся.
Алёна красотой не блистала, поклонников у неё не водилось. Узнав, что будет девочка, обрадовалась — одному легче растить. «Родила для себя» — так это у нас называется.
С тётей Марьей болтать было легко, не то что с матерью. Да и по хозяйству научила многому. Чего ещё делать в деревне? Детей полно, да все мелкие — не ровня Свете.
А в конце июля приехал к соседям подросток. Света его увидела — и сердце ёкнуло. Он деду в огороде помогал, воду таскал, а она из окна глаз не сводила.
Как-то заметила, что он на речку пошёл, схватила полотенце — и за ним. По дороге вспомнила, что купальник забыла, но возвращаться? Села на берегу, смотрит, как он ныряет. Он её заметил.
— Чего сидишь? Вода — огонь! — крикнул.
Света смутилась, хотела уйти, а он вдруг вылез и протянул ей кувшинку, пахнущую тиной.
В ответ она сунула ему своё полотенце. Разговорились. Серёжу родители отправили к деду на время развода — делить имущество.
— Завтра чем занята? — спросил он.
— Ничем… тёте помогать. А что? — А у самой сердце колотилось, как бешеное.
— По грибы пойдём. Дед прихворнул, а опята уже пошли.
— Пойдём, — прошептала Света и покраснела.
— Рано вставать надо, по росе. Я под окном свистну.
Домой шли вместе. Он прутиком крапиву сбивал, а она несла мокрое полотенце на плече — и казалось, будто оно его рука.
Проснулась Света затемно. На часы глазет — стрелки будто нарочно ползут.
— Чего вертишься? — тётя Марья зевнула. — Спи, ещё рано.
— С Серёжей в лес идти… боюсь проспать.
Тётка встала, принесла резиновые сапоги и мешковатую одежду.
— Не надену! Как пугало огородное!
— Надевай, дура! В лесу клещи, гадюки… Да и косы заправь под платок.
Света нехотя натянула одежду, глянула в зеркало — караул! А под окном свист. Переодеваться некогда. Схватила корзинку — и на улицу. Серёжа одобрительно кивнул: на нём был такой же «гламурный» наряд.
В лесу он грибы собирал, а Света слепая — ни одного не видит.
— Ты хоть раз грибы собирала? — спросил Серёжа.
Она виновато покачала головой.
— Понятно, — вздохнул он и стал учить: где искать, какие брать, какие даже ногой пинать не стоит.
Вскоре и сама начала находить — дело пошло.
— Молодец! — похвалила тётя Марья за полную корзину. — Суп сварю, вам с матерью на зиму насушим.
А под окном опять свист.
— Беги. Жених, поди, купаться зовёт.
Света залилась краской — и за купальником.
Так и прошло лето: лес, речка, магазин. Света влюбилась с первого взгляда. От его прикосновений дрожала, как осиновый лист. По ночам мечтала, утро торопила — лишь бы скорее увидеть.
Незаметно пролетел август, приехала мать.
— Чем ты её тут кормила, Марьиха? Поправилась! — придирчиво оглядела загорелую дочь.
— На воздухе и комар — деликатес, — засмеялась тётя. — Грибов тебе наготовила. Сама ходила. С другом, — подмигнула.
— Рано ещё с парнями по лесам шляться! — мать нахмурилась. — Собирайся, завтра уезжаем.
— Ещё рано! — чуть не заплакала Света.
— Школа скоро. Одежду купить надо. Собирайся.
Света выбежала в огород, бросилась к Серёже.
— Мать приехала? Уезжаешь? — догадался он.
А она говорить не может — комок в горле.
— Дай адрес, буду писать, — попросил Серёжа.
Света рванула в дом, вырвала из тетради лист — и назад. По дороге вспомнила: адрес не написала! Вернулась за ручкой — и услышала за печкой шёпот:
— Дочь-то уже большая… вдруг он к ней… Не родной ведь. Вот и отказала…
Дальше Света не слушала, в слезах выбежала, сунула Серёже бумажку.
— Светка, где ты?! Завтра рано вставать! — рявкнула мать.
— Выйди,И только через много лет, перебирая старые вещи, Света нашла в маминой шкатулке все письма Серёжи, бережно перевязанные ленточкой.
