Разрыв с дочерью: тень прошлого
Уже два года, как Светлана Ивановна Баранова не общается с дочерью Анастасией. Без объяснений Настя перестала брать трубку, сменила замки в своей квартире в подмосковном городе Коломна и чётко дала понять, что мать ей не нужна. Светлана Ивановна до сих пор не может принять эту разлуку, и каждый раз, вспоминая дочь, чувствует, как сердце сжимается от боли.
«Два года тишины, — вздыхает Светлана Ивановна, голос её дрожит. — Настя живёт, как хочет: выкладывает фото с друзьями, воспитывает дочку. А мне — ни слова. Она уже взрослая, у неё семья, своя жизнь. Но я всегда считала, что строгость — это проявление заботы. Хотела, чтобы она училась на отлично, держала дом в порядке, следила за собой».
Даже после замужества дочери Светлана Ивановна не изменила своим принципам. Она часто приезжала в гости, но каждая встреча превращалась в тяжёлое испытание. «Как можно жить в таком хаосе?» — возмущалась она, перекладывая вещи в шкафу, будто Настя снова была маленькой. Она делала замечания о грязной посуде, упрекала за невнимание к ребёнку и откровенно критиковала зятя: «Твой Дмитрий — безответственный, вечно без гроша в кармане!» Светлана Ивановна была уверена, что только она может сказать правду, даже если это больно.
Но год назад всё изменилось. «Я позвонила Насте, — вспоминает женщина, в глазах её — обида. — Рассказала, что дочь подруги уже читает в четыре года. А она вдруг крикнула: „Хватит сравнивать!“ Ну как не сравнивать, если разница налицо? Это был наш последний разговор». Вскоре Светлана Ивановна узнала, что дочь сменила замки и запретила ей появляться на пороге. «Думала, это каприз, — говорит она. — Ждала, что одумается и попросит прощения. Но нет».
Месяцы шли, а тишина становилась невыносимой. В августе у Светланы Ивановны был день рождения. Она ждала звонка от дочери, но телефон молчал. «Родная мать, а даже не поздравила!» — с горечью говорит она. На следующий день не выдержала и набрала Настин номер с чужого телефона. «Сказала: раз не хочешь знать меня — освобождай мою квартиру!» — вспоминает она, голос дрожит от злости.
Дело в том, что шесть лет назад, перед свадьбой Насти, Светлана Ивановна переписала на неё свою однокомнатную в Люберцах. «Дмитрий зарабатывал гроши, — объясняет она. — Хотела помочь. Но раз дочь меня отвергла — пусть ищет, где жить!» В ответ Настя холодно сказала: квартира теперь её, документы в порядке, и выселять её никто не сможет. «Заявила, что это её дом, и я не имею права ничего требовать, — кипятится Светлана Ивановна. — Где же справедливость?»
Она уверена, что всё сделала правильно. «Если она такая самостоятельная — пусть докажет, — говорит она, подняв подбородок. — Без моей помощи!» Но внутри — пустота. Она вспоминает, как растила Настю, как мечтала о тёплых отношениях. «Я желала ей только добра, — шепчет она, и слёзы катятся по щекам. — Почему она так со мной?»
Настя молчит. Может, устала от вечных нравоучений. Может, просто решила оградить свою семью от давления. Но Светлана Ивановна не сдаётся. Она ждёт, что дочь сделает первый шаг, хотя с каждым днём надежда тает, как первый снег в ноябре.
А ведь любовь не измеряется строгостью и правилами — иногда достаточно просто быть рядом, не осуждая.
