Просто забудь
Морозный ветер хлестал по лицу, вырывая из рук последнее тепло. Лиза мчалась из школы, торопясь домой, где ждали горячий чай с вареньем и мягкий плед на диване. Дыхание превращалось в иней на шарфе, ресницах, на выбившихся из-под шапки волосах. Ещё немного — и можно будет согреться…
Мысли о тепле заставили её бежать быстрее. Вот и подъезд. Лиза рванула дверь и чуть не врезалась в тётю Галину — дородную соседку с узкими, словно буравчики, глазами. Та вечно косилась на неё, будто выискивала что-то.
— Тише, сорвиголова! Чуть не сбила с ног! — огрызнулась тётя Галя, не отступая от порога.
— Извините… — пробормотала Лиза.
Женщина стояла, будто вросла в дверь, и изучала её с неприязнью.
— Никак не пойму, на кого ты уродилась. Отец — кареглазый, мать — светловолосая, а ты… Ростом не вышла, совсем кудрявая.
— Ну и что? — фыркнула Лиза. — Разве дети должны быть как под копирку?
Она не хотела грубить, но соседка явно искала конфликта. Лиза оглянулась — во дворе ни души. Взгляд тёти Гали был неприятным, колючим. Хотелось убежать.
— Не обязаны, — протянула та. — Но я в этом доме с самого начала, ещё с твоими бабушкой-дедушкой. Видела, как твоя мать росла… Потом замуж вышла, а через два года тебя из роддома принесла.
Лиза топталась на месте, не понимая, к чему это.
— Принесла… вот только беременной её не видела. Задумайся, почему ты на них не похожа. — Соседка наконец посторонилась.
Лиза поднялась на две ступеньки и вздрогнула, когда дверь захлопнулась. Вдруг её осенило. Она застыла на лестнице, лицо горело, а пальцы похолодели. *»Нет, это её злоба говорит. Живёт одна, вот и сплетничает!»* — но сомнения уже впились в сердце.
Она медленно поднялась в квартиру на третьем этаже хрущёвки, взяла альбом, свернулась на диване и стала листать. Вот она — крошка в кружевном одеяле, вот первые шаги, первый бант… А рядом — мама с папой, смотрят с нежностью.
Ключ повернулся в замке.
— Лиза, чего в темноте? — Отец щёлкнул выключателем, свет ударил в глаза.
— Что случилось? Ты плакала? — Он сел рядом, взял альбом.
— Пап… я вам не родная? — прошептала она.
Он поднял глаза — в них мелькнул страх. Сердце сжалось. Лиза сорвалась с дивана.
— Скажи правду! Я имею право знать! — голос дрожал.
Он опустил взгляд.
— Всё понятно! — Она рванула в прихожую, натянула сапоги, шапку, схватила шубу.
— Лиза, стой! Я объясню…
Но она уже хлопнула дверью так, что с потолка осыпалась штукатурка.
Бежала по лестнице, давясь слезами. *»Не посмел посмотреть в глаза… Значит, правда. Я чужая. А чья?»*
Выскочила на улицу. Мороз обжёг мокрое лицо. Шарф забыла, денег нет… Забрела в соседний двор, упала на лавочку и зарыдала.
— Чего ревёшь? — над головой раздался голос.
Перед ней стоял Артём из десятого класса.
— Пошли ко мне, расскажешь, — приказал он, хватая за руку.
— Не пойду… — всхлипнула она.
— Иди, дура, замёрзнешь. Родителей нет. Чай попьём, разберёмся.
Его квартира была просторнее, современнее. Он накинул на неё свой свитер, сунул в руки чашку.
— Ну? Что стряслось?
Она выпалила про соседку, про отца…
— И из-за этого сбежала? — усмехнулся он. — Они тебя бьют? Пьют?
— Нет…
— Значит, любят. А родители — не те, кто родил, а те, кто воспитал.
— Но он не посмотрел мне в глаза!
— И что теперь? Искать тех, кто бросил? А если они алкаши? Или мрут с голоду в какой-нибудь дыре? — Он подошёл к окну.
Она молчала.
— Твои родители, возможно, не могли иметь детей… И взяли тебя. А ты сейчас топчешь их любовь.
Вдруг он повернулся, резко обнял её. Лиза отшатнулась.
— Ты ничья… Будешь моей, — прошептал он.
Она отпрянула, но он продолжал:
— Думаешь, твоя «настоящая» мать — принцесса? В 16 родила, испугалась, сдала тебя в роддом. Могла бы прийти сейчас… но не пришла. Тебе повезло с теми, кто есть.
Он отвернулся.
— Ты… сам… — Лиза запнулась.
— Да. Меня усыновила медсестра. Я знаю. Но она для меня — мать.
Она подошла к окну. В тёмном стекле отражались их лица.
— Спасибо… Я поняла.
— Иди, — бросил он.
Она выбежала. Мороз не чувствовался. Сердце горело.
Дверь открылась мгновенно — мать стояла бледная, с красными глазами.
— Лиза…
Она бросилась в её объятия.
— Простите… Я люблю вас…
Отец обнял их обеих. Они стояли так, в тесной прихожей, крепко держась друг за друга.
Молодость жестока. Она бунтует, требует, не прощает. Лизе повезло — Артём нашёл нужные слова.
Но не всем даётся шанс исправить ошибку…
