**Дорога к радости**
Родион брел с работы пешком. Далековато, но вечер стоял теплый, тихий, будто нарочно созданный для таких прогулок. В такие минуты он не жалел, что у него нет машины. Шел, наслаждаясь воздухом и предвкушением скорого лета.
Всю жизнь он прожил с родителями в центре Москвы, привык к шуму и толчее. Но недавно перебрался на окраину, в тихий спальный район. Возвращался домой и почти сразу валился спать, чтобы утром снова нырнуть в кипящий событиями центр.
В окно его комнаты по ночам заглядывала луна — любопытная, настырная, ведь ни деревья, ни соседние дома ей не мешали, а плотные шторы Родион еще не купил. Жил он на двенадцатом этаже новостройки, из окна которой открывался вид на пустошь и темную полосу леса на горизонте. Первое время он просыпался среди ночи, ошарашенно озирался в голубоватом лунном свете и не понимал, где находится. Потом приходил в себя, вздыхал и засыпал.
***
Еще пару лет назад он и представить не мог, что существуют такие коммуналки. Не те, советские, где на одной кухне ютились десяток хозяек, а вот такие — где живешь с чужим дядькой, делишь с ним туалет и раковину. Неудобно, но терпимо.
Рос Родька в обычной семье, в старой двухкомнатной «хрущевке» в центре: высокие потолки, просторные комнаты, длинный коридор, переходящий в крохотную кухоньку. Мама — воспитательница в садике, отец — водитель автобуса. Не шиковали, но на море раз в год выбирались.
Все рухнуло в один день. Отец не нарушал правил: дождался зеленого, плавно тронулся. И вдруг — женщина с чемоданом на колесиках выскочила на дорогу, будто торопилась на последний поезд. Отец ударил по тормозам, но разве можно остановить автобус мгновенно? Женщину отбросило, как мячик, по дороге в больницу она скончалась.
Как выяснилось, она опаздывала на электричку. Зять обещал подвезти на дачу, но в последний момент передумал. Поспорили, она, злая и обиженная, бросилась на вокзал. Решила, что успеет. Электричка ждать не станет.
Тот самый зять потом на суде орал, что «пьяный быдло-водила» угробил его дорогую тёщу, требовал строжайшего наказания. Да, накануне в парке провожали коллегу на пенсию, выпили, конечно. Но утром медосмотр ничего не показал, отец вообще редко пил. Однако в деле вдруг всплыли анализы с превышением.
Чтобы не подвести товарищей, отец признался, что выпил на дне рождения жениной подруги. Взял вину на себя — и сел. Мама рыдала, денег стало мало. Воспитатель в садике — не самая денежная работа. Родька заявил, что после школы никуда не пойдет — работать.
— Ага, в армию захотел? Мало мне с отцом наказания, так еще и за тебя переживать? — ревела мать.
Чтобы успокоить ее, он пообещал учиться. А перед выпускным отец умер в тюрьме — инфаркт. Родька, как и обещал, поступил в институт. Через два года мать вышла замуж за какого-то чиновника и переехала к нему. Квартира осталась Родиону. Мать помогала деньгами — лишь бы учился.
Друзья-студенты быстро смекнули, что у Родьки есть свободная «двушка» в центре, и начали таскать сюда компании. Сначала было весело, но потом бесконечные вечеринки, чужие люди на полу, пустые бутылки — всё это стало раздражать.
Соседи настучали маме. Та приехала на рассвете — и на пороге ее встретила голая девушка, которая, не смущаясь, прошлепала мимо в ванную.
Скандал был грандиозный. Мать выгнала всех, наорала на сына и пригрозила отключить финансирование, если он не прекратит этот бардак.
Две недели в квартире царила тишина. Потом друзья упросили Родьку отметить чей-то день рождения. Пили тихо, но много.
Утром он проснулся не один. Рядом лежала голая девушка, уткнувшись лицом в стену, а по подушке рассыпались рыжие волосы. В их группе такие были только у Лизки Морозовой.
Родион осторожно выбрался, стараясь не разбудить ее. Ничего не помнил, но мысли мелькнули: «Если бы что-то было, вряд ли я бы одел трусы».
Осмотрел квартиру — больше никого. Принял душ, сварил кофе. Лизка проснулась от запаха, зашла на кухню в его футболке, начала мурлыкать что-то глупое. Он отстранился.
— Чего ты? Ночью говорил, что любишь, — обиженно буркнула она. — Дай кофе.
— Не гони, — неуверенно ответил Родион. — Ничего не было. Я что, самоубийца? Сашка узнает — размажет меня по асфальту.
— Мы с ним расстались. Не знал? Думаешь, зря я вчера бухнула? Он с Таней с пятого курса крутит. Гад.
Выпроводил ныть Лизку в душ, убрал бутылки, проветрил. Мать могла нагрянуть с проверкой.
На пары опоздали. Лизка уговаривала прогулять, но Родион отказался. Когда ребята спросили, где она, он сделал вид, что не в курсе.
Две недели Лизка с ним не разговаривала, а потом подошла и бросила:
— Задержка.
— При чем тут я? — внутри у Родиона похолодело, но виду не подал.
— Не прикидывайся! — Лизка сверкнула глазами. — Резус у меня отрицательный. Аборт — потом детей не будет.
— Может, это Сашкино? — слабо надеялся Родион.
— С ним мы предохранялись. А тут ты… Сам виноват, мог подумать. Что делать будем? — Лизка уткнулась ему в грудь.
Родион вздохнул:
— Не отказываюсь. Жениться? Давай, только не реви.
Лизка чмокнула его в щеку. На следующий день переехала из общаги.
Мать орала, что так и знала. Неожиданно за Родиона вступился ее новый муж. Нормальный мужик, как оказалось. Сыграли свадьбу после сессии, которую Родион чудом не завалил.
В декабре Лизка родила девочку — светловолосую, с голубыми глазами. Родион разглядывал ее и… ничего не чувствовал.
Мать еще работала, сидеть с ребенком не могла. Лизка взяла академ.
После пар Родион мчался домой. Уставшая Лизка тут же совала ему дочь. Он сидел с учебником и ребенИ вот однажды, когда он качал на руках маленькую дочь, а Лизка, улыбаясь, готовила ужин, Родион вдруг понял, что счастлив — просто так, без всяких причин, как будто это самое естественное состояние в мире.
