Пять лет мои сыновья не подавали признаков жизни, но стоило мне заикнуться о том, чтобы оставить свою квартиру племяннице — тут же слетелись, как вороны на падаль.
У меня есть двое сыновей, трое внуков, две невестки — а жила я, будто забытая всеми старуха. Но едва зашла речь о дарственной — сразу вспомнили, что у них есть мать. Примчались с криками, устроили театр одного актера. И стало окончательно ясно: нужна им не я — только квадратные метры.
Когда они родились, я думала: вот, вырастут — станут опорой. Ан нет. Заботится обо мне не родная кровь, а племянница — у которой, между прочим, есть свои родители: мой брат Сережа и его жена Галя.
Наверное, мы с покойным мужем что-то упустили — не сумели воспитать их людьми. Пока их отец был жив, хоть изредка заглядывали. А как он ушел — растворились, словно дым. Пять лет — ни звонка, ни весточки.
Живут они, между прочим, в том же городе — не за горами, всего полчаса на маршрутке. Оба пристроены, семьи свои завели. У меня двое внуков и внучка, которую я в глаза не видала. А мне тяжело одной — ноги болят, после перелома еле передвигаюсь. Дозвониться — подвиг. Обещают: «Скоро заедем!» — но слова на ветер.
Как-то соседи сверху затопили кухню — потолок облез, как старая краска. Позвонила старшему — пообещал прийти. Младшему — тот же ответ. Никто не явился. Пришлось звать мастера. Заплатила, не считая — деньги дело наживное. Но сердце ныло: неужели я им больше не мать?
Потом сломался холодильник. Я в технике не разбираюсь, а продавцы только и ждут, чтобы пенсионерку обдурить. Попросила сыновей — может, вместе сходим, помогут выбрать. В ответ сухое: «Там тебе все объяснят». Пришлось звонить брату — приехала племянница Лиза с мужем, разобрались.
А потом грянула пандемия. Сыновья начали звонить раз в месяц, спрашивали: «Как самочувствие?» — и точка. Наставляли: «Сиди дома, заказывай еду!» — но как это делать, не объяснили. А Лиза сама приехала, показала, научила. Она родителям каждый день звонит, заботится. И меня не бросила.
Осознав, что родные дети меня списали, она стала навещать: убирала, готовила, сидела со мной, когда болела. Да просто приходила — чай попить, поговорить. На праздники звала к себе: у них семья большая — и я среди них. Ее дочка Катюша зовет меня бабушкой.
И я подумала: почему бы не оставить квартиру ей? Она ничего не просит, но делает все от души. Это не подарок — благодарность.
Когда уже собиралась к нотариусу, позвонил старший, Денис. Спросил, куда это я. Честно ответила. Началось: ор, обвинения, что я рехнулась. Выслушала — и пошла дальше.
А вечером — звонок. Оба сына на пороге. Внучку привели, пирог принесли. Чудо, да? Но суть не в любви. Быстро перешли к делу: стали уговаривать, что Лиза меня выкинет. Мол, она не родня, а они — кровь, как можно отдавать жилье чужим?
Я посмотрела на них, выслушала и сказала: «Спасибо, но решу сама». Они взбесились, хлопнули дверью. На прощанье пообещали, что внуков мне больше не видать, да и помощи ждать нечего.
Да я и не жду, родные. Пять лет вас не было — и ничего. А явились только из-А явились только из-за квартиры, но теперь уж точно не дождутся.
