Сегодня я переступил пятидесятилетний рубеж, и будто ледяной ветер пронзил мою душу жестоким осознанием. Моя дочь, Татьяна Владимировна Морозова, обосновалась в пригороде Новосибирска, окружив себя шумной ватагой из семерых ребятишек. Она вышла замуж едва окончив институт, сдавая сессии с первенцем на руках, а я, её отец, Игорь Николаевич, носился как белка в колесе — качал коляски, сидел с температурой, не спал ночами. Теперь, окидывая взглядом прожитое, понимаю: пока Таня множила потомство, я взвалил на себя неподъёмный воз. И самое страшное — когда-то это меня умиляло! Я таял от звания «дедушка», хвастался их первыми словами перед соседями, собирал гербарии для школьных проектов.
После свадьбы дочери жена ушла к любовнику — удар, от которого оправился лишь благодаря рождению внучки Машеньки. Потом появились Сашка, Лёшка, Дашка… А я, с детства хромавший из-за врождённого вывиха, вышел на пенсию и погрузился в этот водоворот с головой. Стирка, уборка, походы в поликлинику — я забыл, что когда-то мечтал объехать Транссибом страну, собирал марки и играл в драмкружке.
На прошлой неделе, собрав волю в кулак, я заявил Тане, что возвращаюсь в свою хрущёвку на Левом берегу — пора ей самой справляться с детворой. Но её ответ обжёг, как кипяток:
— Куда собрался? У меня корпоратив в «Метрополе»! Сиди тут, раз у тебя кроме внуков интересов нет. Вон даже друзья твои давно малодушно сбежали!
Сердце сжалось в комок. Не проронив слова, я вышел, хлопнув дверью. Пусть попробует управиться одна — это её дети, не мои!
Эти слова впились в память, как заноза. В чём-то она права: я позволил растворить себя в чужих жизнях. Дома — вечный бардак из разбросанных игрушек, на полках — пыльные томики Достоевского, которые когда-то зачитывал до дыр. Друзья-однокурсники, звавшие на зимнюю рыбалку на Обь, давно махнули рукой. А ведь мог бы вырваться хоть на выходные — зарядиться смехом у костра, вспомнить молодость!
Полвека пролетели, как один миг. Что осталось? Я — вечный призрак на чужом празднике жизни. Но хватит. Да, обожаю этих сорванцов, готов помочь в трудную минуту. Но сейчас — моё время. Уже купил билет на теплоход до Томска, достал из чулана резцы по дереву. Буду вырезать матрёшек, слушать старые пластинки Окуджавы, гулять в парке дотемна. Пятьдесят — не закат, а рассвет. И первый луч уже брезжит на горизонте.
