Пятнадцать лет слепоты: как моя сестра променяла жизнь на иллюзии, а теперь требует расплаты
Мою сестру зовут Арина. Ей 37, и вот уже пятнадцать лет она тонет в собственных заблуждениях. Когда-то мы все пытались её вытащить. Мать с отцом умоляли, уговаривали, подстраховывали, лишь бы вырвать её из этой ямы. Но теперь… Отца нет, мама еле держится, а Арина вдруг решила, что пора разводиться. И, конечно, с надеждой смотрит на нас: мол, помогите, поддержите, не бросайте.
Всё началось ещё в институте. Арина влюбилась в своего однокурсника, самовлюблённого «музыканта» по имени Артём. Он был из тех, кто мнит себя творцом, но так и не стал никем. Бренчал в подвальной группе, мотался по дешёвым кафешкам, и каждый их «творческий вечер» заканчивался бутылкой. Вся семья была в ужасе. Родители умоляли Арину одуматься, советовали не спешить замуж. Я тоже пыталась её отговорить, но она и слушать не желала. Любовь, по её словам, дороже всего.
Она вышла за него рано. И с тех пор — будто проклятие. Артём не работал, жил на её подработки. Считал себя слишком возвышенным для «офисной кабалы». А Арина тащила всё: квартплату, еду, его пьяные выходки. Он мог швырнуть в неё стакан, толкнуть со злостью, но она оправдывала это «его тонкой душевной организацией».
Когда он уходил в запой, Арина бежала к родителям. Сидела у них неделями, клянчила деньги. Мы уже не знали, как до неё достучаться. Отец предлагал ей переехать, мать с трудом смотрела, как она влачит жалкое существование с мужчиной, которому плевать и на неё, и на их маленькую дочь.
Да, у них родилась девочка. Слабая, больная, нуждающаяся в уходе. Врачи сразу предупредили: могут быть осложнения. Артём же в это время пил ещё больше. А Арина оставалась с ним. Говорила, что не может бросить его в трудную минуту. Он, мол, страдает не меньше. Девочка не прожила и года. И мать тогда слегла с сердцем. Приступы начались. Отец ещё держался — хотел спасти хоть кого-то. Но тщетно.
Арина осталась с Артёмом. Прошли годы, она родила второго ребёнка — сына. Говорят, здоровый парнишка. Я к тому времени уже с ней не общалась. Надоело быть зрителем её самоуничтожения. Мы с мужем жили своей жизнью, мать изредка рассказывала о внуке.
А год назад умер отец. Врачи не успели — инфаркт. Мать сникла, у неё опять начались приступы. Я каждый день к ней прихожу, помогаю как могу. И вдруг звонит Арина. Говорит, всё — решила разводиться. Артём снова пьёт, работать не хочет, алименты платить отказывается. А ей надо как-то выживать. И она, конечно, ждёт помощи от нас.
— Я больше не могу, у меня ребёнок, нет денег. Хочу жить нормально, — выдавила она.
Мать молчала. Только глаза опустила. А я… не смогла промолчать. Выложила всё: и как мы пытались помочь, и как она всех игнорировала, жила в придуманном мире. Где она — жертва, а все обязаны её спасать.
— Теперь, когда матери помощь нужна, ты вспомнила о проблемах? А где ты была, когда надо было слушать? Где ты была, когда отец умирал? Тебе вдруг глаза открылись?
Арина взвизгнула:
— Если не поможете, не увидите ребёнка!
После этих слов она выбежала в подъезд, хлопнула дверью. Я бы догнала её, но мать снова схватилась за сердце. Вызвали скорую, она лежала, бледная, как мел, не могла успокоиться. Уснула только под утро. Мне больно за мать. Мне жаль племянника. Но не Арину.
Сама выбрала этот путь. Сама променяла помощь на иллюзии. Теперь, когда всё рухнуло, она ищет виноватых. А я больше не хочу быть спасателем. Я устала.
Если увижу Арину снова — не знаю, сдержусь ли…
