Рыжий росток любви
Таня стояла на коленях, выпалывая сорняки между грядками, когда за калиткой раздался голос. Она вытерла ладонью влагу со лба, распрямила спину и вышла во двор. У ворот стояла незнакомая женщина, на вид лет сорока с хвостиком.
— Таня, здравствуй. Надо поговорить, — заявила она твёрдо.
— Здравствуй… Раз уж пришла, заходи, — сухо ответила Таня и пропустила её во двор.
В доме, пока гремел чайник, Таня украдкой разглядывала гостью. Лицо усталое, глаза прищурены — видно, жизнь не баловала. Ясно одно: разговор предстоит тяжёлый.
— Меня зовут Галина. Мы с тобой не знакомы, но я о тебе слышала. Не стану ходить вокруг да около… У твоего покойного мужа есть сын. Мальчишке три года. Зовут Алёша.
Таня замерла, впиваясь взглядом в женщину. Та выглядела слишком взрослой, чтобы быть матерью такого малыша.
— Не мой, — сразу поняла Таня её молчаливый вопрос. — У моей соседки, Надьки. Твой Борис к ней захаживал… Ну и вот что вышло. Малыш рыжий, веснушчатый — вылитый твой муж. Даже ДНК не надо. Только вот… Надька умерла. Запустила воспаление лёгких, не справилась. Мальчик теперь один.
Таня молча сжала кружку в руках.
— Надя безродная была, ни родни, никого. Работала в ларьке, снимала угол. Мальчишку, если никто не возьмёт, в приют отправят. А ты — жена Бориса, у вас две дочки. По крови он им не чужой. Родной брат.
— А мне какое дело? У меня своих детей хватает! Ты что, предлагаешь мне чужого ребёнка взять? Да ещё после такого! — голос Тани дрогнул. — Сама забирай, раз такая добрая.
— Моё дело — сообщить. А решать тебе. Мальчик тихий, ласковый… Сейчас в больнице. Документы готовят. Время идёт, — с этими словами Галина поднялась и ушла.
Таня осталась сидеть на кухне. Чай остыл, а в голове всплывали воспоминания.
Бориса она встретила после техникума. Рыжий, бойкий, с баяном и глупыми частушками. Через год расписались, бабушка им дом оставила. Родились Катя, потом Оля. Денег вечно не хватало, но держались. А потом Борис запил. Пропадал на сутки, врал, работу терял. Таня работала на износ, думала о разводе. А он — погиб, пьяный угодил под грузовик.
Рыдали все. Даже Оля, совсем кроха. А теперь оказывается, у Бориса был сын…
В этот момент в дом влетела Катя.
— Мам, чего сидишь скучная? Мы в кино собрались, а я есть хочу…
Таня молча поставила на стол тарелку с картошкой и сосисками.
— А ты знаешь, что у тебя есть брат?
— Чего? Какой ещё брат? — Катя окаменела.
— Отца нашего сын. Три года. Мать его померла. Мальчика в детдом хотят отправить. Вот так.
— А ты её знала? Мать?
— Нет. Говорят, Надя, не здешняя. В ларьке работала. Всё.
На следующий день Катя подошла к Тане на кухне.
— Мам, мы с Олей ездили в больницу. Видели Алёшу. Он… он на нас похож, мам. Щекастый, рыжий. Стоит в кроватке и ручки тянет. Мы ему печенье дали, банан. Он плакал, маму звал…
— Что за бред?! — сорвалась Таня. — Я одна вкалываю, вы учитесь, денег в обрез, а вы мне ещё ребёнка? Да как ты себе это представляешь?
— Мам, ты сама всегда говорила — дети не виноваты. Он же не с неба свалился, он наш. Родной. Он не виноват, что отец его нагулял!
— Денег нет! — выкрикнула Таня. — Олю надо учить, тебе поступать, и мне ещё один рот кормить?
— А если оформить опеку, пособие дадут. Мам, ты же женщина… просто посмотри на него. Хоть раз взгляни.
Таня сдалась на третий день. Поехала в больницу. На посту сидела медсестра.
— Мальчик Алёша… Три года. Говорят, в приют собираются…
— А вы ему кто?
— Жена его отца. Покойного… хочу посмотреть, просто взглянуть…
— Вчера девочки были. Ваши, как поняла. Теперь он без конца ревёт. Ну, проходите.
Таня открыла дверь. И застыла. В кроватке сидел рыжий малыш. Вылитый Борис. Голубые глаза, кудряшки.
— Тётя… — прошептал он. — А где моя мама?
— Мамы нет, Алёшенька…
Ох разревелся. Таня подошла, взяла его на руки. ГлаОна прижала его к груди, чувствуя, как в сердце распускается что-то тёплое и новое.
