Маленький ветеринарный кабинет сжимался, будто стараясь удержать внутри всю боль. Лампы мерцали, как затухающие звёзды, а стены, облепленные старыми плакатами о прививках, словно шептали: «Подожди, не торопись». Воздух был густым от слёз и надежды, которая уже почти умерла.
На столе, застеленном потрёпанным пледом с узором в горошек, лежал Дозор — когда-то мощный кавказский волкодав, чьи лапы топтали горные тропы, а голос заставлял дрожать даже медведей. Теперь его шерсть, некогда густая, как снег в феврале, висела клочьями. Дыхание хрипело, будто жизнь цеплялась за каждую клетку, не желая отпускать.
Рядом сидел Игорь Петров, мужчина с руками, привыкшими к работе, но теперь дрожащими, как первые листья перед бурей. Его пальцы, грубые от труда, нежно гладили Дозора между ушей, будто пытаясь запомнить каждый завиток шерсти. Слёзы висели на ресницах, но не падали — словно даже они боялись нарушить этот последний миг.
— Ты мой брат, — прошептал Игорь, и голос его был тише шелеста берёзы за окном. — Ты нёс меня, когда я падал. Ты грел, когда замёрз. Прости… что не смог спасти.
И тогда Дозор, будто услышав, приоткрыл глаза. Они были мутные, как озёра перед ледоставом, но в них ещё теплилось что-то — искра, тень, отблеск. Он собрал последние силы и ткнулся носом в ладонь хозяина. Это был не просто жест. Это был крик: «Я помню. Я здесь».
Игорь прижался лбом к его морде, и мир исчез. Не было больше больницы, не было боли. Были только они — и тысячи воспоминаний: как Дозор гнал волков от овец, как спал у печки, положив тяжёлую голову на сапоги хозяина, как в метель отыскал его, заблудившегося в лесу.
В углу стояли ветеринар — Людмила Семёновна, женщина с лицом, как у праведной иконы, и санитарка Таня, юная, с глазами, полными сочувствия. Они видели такое сто раз, но сердце не камень. Таня отвернулась, вытирая слёзы рукавом.
И вдруг — чудо. Дозор дрогнул. Его лапы, слабые, но упрямые, поднялись. И обняли Игоря. Нежно. Крепко. Как будто говорили: «Спасибо. Я не ухожу».
— Люблю тебя, брат, — задыхался Игорь. — Отдыхай… если надо.
Ветеринар подняла шприц. Жидкость в нём искрилась, как зимний воздух.
— Готовы? — спросила она шёпотом.
Игорь кивнул.
Но вдруг Людмила Семёновна замерла. Нахмурилась. Приложила стетоскоп.
— Стоп! — вырвалось у неё. — Это не конец!
Тишина.
— Температура за сорок! — крикнула она Тане. — Капельницу! Антибиотики! Срочно!
— Он… жив? — Игорь не верил.
— Борется, — твёрдо сказала Людмила Семёновна. — А мы поможем.
Часы тянулись, как смола. Игорь сидел в коридоре, слушая каждый звук.
Потом дверь открылась.
— Идёмте, — сказала Людмила Семёновна. — Он проснулся.
Дозор лежал, слабый, но глаза его горели. Хвост стукнул по столу. Раз. Два.
— Дурак, — прошептал Игорь, падая перед ним на колени. — Ты просто не хотел уходить…
— Ещё слаб, — предупредила ветеринар. — Но он борец.
Игорь прижался лбом к его морде.
— Ты просил не сдаваться, да?
Дозор поднял лапу и положил ему на руку.
Это было обещание.
