12 мая 2024 года.
Сегодня снова не могу уснуть. Мысли крутятся вокруг решения сына, и сердце сжимается от боли. Когда мой Костя объявил, что женится на Алисе, я была счастлива. После смерти жены три года назад одиночество давило, как камень на груди. Живя в тихом городке под Нижним Новгородом, я мечтал о шумной семье внуков, о тёплых вечерах с детьми и невесткой. Но судьба распорядилась иначе, а их решение продать нашу дачу стало последним ударом.
С Алисой мы с первого дня не сошлись. Старался не лезть в их жизнь, хоть многое во мне протестовало. Их квартира чаще напоминала склад – пыль по углам, вечный беспорядок. Алиса редко брала в руки тряпку, а готовить и вовсе не любила. Мой сын жил на пельменях да пиццах, хотя зарплата у него была скромная. А она все свои деньги тратила на маникюры да новые платья. Молчал – боялся поссориться.
Чтобы помочь Косте, звал его по вечерам на ужин. Варил щи, жарил котлеты, пёк пироги – лишь бы напомнить вкус дома. Как-то перед днём рождения Алисы предложил помочь с праздником. «Не надо, – отмахнулась она. – Закажем суши. Я не намерена париться на кухне, как Золушка». Словно ножом по сердцу. «В наше время всё сами делали, – пробормотал я. – Да и дорого это нынче». Алиса вспыхнула: «Наши деньги – наши дела! Хотим – заказываем!» Сжал зубы, но осадок остался.
Прошли годы. Родились внуки – Маша и Ваня. Но их воспитание сводило меня с ума. Дети не знали слова «нет», целыми днями сидели в телефонах, спать ложились за полночь. Боялся сделать замечание – лишь бы не потерять сына. Молчание стало щитом, но и капканом.
А позавчера Костя огорошил: продают дачу. Ту самую, что я им отдал год назад. Наш дом под соснами, у самой реки. Там мы с женой, Татьяной, проводили каждое лето. Сажали картошку, ухаживали за яблонями, а по вечерам пили чай на веранде. После её смерти я ещё ездил туда, но возраст брал своё. Отдал дачу Косте, надеясь, что внуки будут там бегать, как когда-то он сам.
Но Алиса скривилась: «Душно там, комары, туалет во дворе. Лучше в Сочи сгоняем!» Костя кивнул: «Пап, ну кому сейчас это надо? Продадим – поедем в Турцию». Горло сдавило. «А память о маме? – вырвалось. – Я думал, вы там будете…» Сын лишь пожал плечами: «Не наша это романтика».
Теперь сижу в пустой квартире и понимаю: дача была не просто участком. Это – смех Тани, её варенье из крыжовника, наши разговоры под звёздами. А они обменяют это на неделю в пятизвёздочном отеле. Предали не только меня – предали самих себя. Молчал годами, а они привыкли, что можно топтать всё дорогое. Вывод горький: иногда молчание хуже ссоры. И этой ране, кажется, не бывать зажившей.
