В тихом городке под Казанью жила Татьяна Сергеевна, которая всю душу вкладывала в сына и его семью. Годы уходили на то, чтобы быть идеальной матерью и свекровью — она и деньги тратила, и силы отдавала, а в ответ получила лишь холодное равнодушие. Когда невестка, Ольга, в слезах позвонила за помощью, Татьяна впервые твёрдо отказала, решив, что хватит быть доброй феей для неблагодарных. Но теперь её грызёт вопрос: а правильно ли это? Не разрушит ли её месть последнее, что связывает их?
Недавно раздался звонок — Ольга, еле сдерживая слёзы, хрипела в трубку: «Татьяна Сергеевна, ради Бога, приезжайте! Температура под сорок, горло в огне. С Дашей одной не справиться, помогите!» Татьяна, сидя в своей квартире, спокойно ответила: «Оля, не могу. Я в деревне у тёти Маши, до города не добраться.» Она нажала «отбой», и внутри закипело — облегчение смешалось с горечью.
Когда она рассказала об этом подруге Галине, та ахнула: «Тань, ты же в городе! Оле и правда плохо, Даше всего три месяца — как ты могла?» Татьяна сжала губы: «Моя внучка, да. Но Оля заслужила. Пять лет я пыталась быть ей родной. На свадьбу отдала ползарплаты, квартиру им обустроила, ремонт делала. А хоть раз «спасибо» услышала? Нет! Только новые айфоны, шубы да поездки в Сочи!»
Голос её дрогнул: «Когда Оля беременная была, я её по лучшим врачам возила, анализы сама в поликлинику носила. В роддом борщи таскала, перед выпиской всю квартиру вымыла. И что? Как будто так и надо!» Галя вздохнула: «Дети эгоисты, им кажется, что родители обязаны.» Но Татьяна резко перебила: «Обязаны? А когда я попросила помощи — они плевать хотели!»
Однажды она позвонила сыну Дмитрию: «Дима, встреть на вокзале, сумки тяжёлые». Он согласился, но через час Ольга перезвонила: «Берите такси. Диме с работы отпрашиваться неудобно, да и поезд рано — не выспится.» Татьяну будто обухом по голове: «Когда Олю с Дашей в больницу везти — время нашли, а для меня нет?»
Галя пыталась смягчить: «Работу терять нельзя, семью кормить надо.» Но Татьяна не сдавалась: «Один раз попросила! Даже не поинтересовались, доехала ли. Сумки еле дотащила — незнакомые люди помогли. Таксист до дверей донёс! А родная кровь — ни шагу.» Слёзы блеснули в глазах, но она выпрямилась: «Тогда и решила — всё. Больше ни копейки, ни минуты.»
Галя покачала головой: «Но внучка-то чем виновата?» Татьяна замолчала — сердце сжалось, но обида перевесила. «Они сели мне на шею, Галя. Я — служка, а они — князья? Пусть теперь почувствуют, каково это.» Она вспоминала, как нянчила маленького Димку, как мечтала, что Оля станет дочкой. Вместо этого — ледяная стена. Раз не ценят — и она отступит.
Ночами Татьяна ворочалась, представляя, как Даша плачет в кроватке, а Ольга бредит в жару. Сердце ныло, но память о предательстве Дмитрия жгла сильнее. «Сами напросились», — шептала она в темноте, смахивая слёзы. Она знала — может потерять их навсегда, но назад пути не было. «Правда за мной», — твердила она, хотя боялась, что эта правда оставит её совсем одной.
Глядя в окно на заснеженный двор, Татьяна сомневалась: права ли она? В душе дрались злость и тоска. Она вспоминала, как впервые взяла на руки Дашеньку, как мечтала водить её в садик. Но безразличие Димки и Ольги убило всё. Теперь она ждала, что они первыми протянут руку — но телефон молчал. «Я права?» — спрашивала она у тишины, и ответа не было.
