Я предложил свекрови разделить полки в холодильнике — и начался скандал: «Это что за дурость, даже в казарме такого не было!»
Три года. Ровно столько мы с женой и нашей трёхлетней дочкой живём в одной квартире с её матерью — Галиной Степановной. В старой «хрущёвке» на окраине Нижнего Новгорода. Живём, потому что другого выхода нет. Я работаю слесарем, жена — учительницей в школе. Зарплаты едва хватает на памперсы, хлеб и квартплату. Даже если взять подработку, на аренду жилья не наскрести. Так что терпим. Каждый день.
Я старался быть благодарным. Всё-таки Галина Степановна — родной человек. Да, характер у неё — хоть святых выноси, но она же бабушка нашей малышки. И помогает — посидит с ребёнком, если надо в аптеку сбегать. Но чем дальше, тем тяжелее. Как будто по тонкому льду идёшь — один неверный шаг, и провалился. Сначала это были мелочи: не убрал крошки со стола, забыл вынести мусор. Потом пошли упрёки: «Твой суп прокис!», «Кто съел мою сметану?» — хотя я её даже не открывал.
Я молчал. Но в тот день, когда она в очередной раз заявила, что её гречка «испарилась», не выдержал. Предложил разделить холодильник. По-честному: верхняя полка — её, нижняя — наша. Она готовит себе, мы — себе. Никаких претензий. Каждому своё.
Галина Степановна остолбенела, а потом как закипит:
— Ты с ума сошёл?! Даже в армии, когда я служила, холодильник был общий! А вы кто — семья или коммуналка? Получается, я пирог испеку — а вы мне: «Спасибо, не надо»? Как ты дочери объяснишь, что печенье на верхней полке — бабушкино и его нельзя трогать?! Какая ерунда! Не в моей квартире!
И ведь правда — её квартира. Она напоминает об этом ежедневно. Попробуй что-то изменить — повесить штору или передвинуть чайник — сразу слышишь: «Здесь я хозяйка. И будет так, как я решу». Не стесняется в выражениях.
С другой стороны, она знает, где купить самое дешёвое мясо, в каком магазине скидки на молоко, а где овощи дёшево. Носится по рынкам, как ветер, и всегда притащит домой пакеты с едой за копейки. Я даже завидую — у меня нет времени на такие походы. Беру то, что ближе, хоть и дороже. А она — как охотник: выследит, выждет момент — и купит. Но потом обязательно скажет: «Я всё для вас, а вы только недовольны!»
Я говорил с женой. Уговаривал: давай снимем хоть комнату, хоть за городом. Лишь бы отдельно. Но она не соглашается. «Не потянем. Мама одна не справится. Она расстроится…» — и так каждый раз. Она боится её обидеть, а я уже устал от этих обид.
Свекровь утверждает, что совместные ужины скрепляют семью. Но у нас они заканчиваются криками, хлопком дверью и неделей молчания. Иногда мне просто хочется сесть и поесть спокойно. Не боясь, что кто-то рявкнет: «Зачем ты это трогал? Я на завтра оставила!» Или: «Опять крошки на столе!»
Я устал. Но выхода нет. Мы застряли между поколениями, между бедностью и этим вечным «терпи». Хочу уехать. Хочу жить, а не выживать. Но пока остаётся только ждать. Ждать, пока дочь подрастёт, пока жена осмелеет, пока хоть что-то накопится…
И каждый раз, открывая холодильник, я слышу не скрип дверцы. А её голос: «Здесь всё будет по-моему!»
