Григорий струхнул, узнав, что девушка младше него на целых двенадцать лет. Ему тридцать, ей — восемнадцать. Да, она совершеннолетняя, и смотреть в её сторону не грех, но разница в возрасте смущала. Да ещё и студентка, пришедшая к нему учиться. С какой стороны ни посмотри — неудобно, некрасиво, не по-мужски.
Что он вообще мог ей предложить? Он должен был читать лекции, объяснять про разработку рудников, принимать зачёты, проверять конспекты — а не размышлять о её медных локонах и глазах, будто выточенных из малахита.
А самое странное — он видел Ольгу ещё до того, как она стала студенткой техникума, где он преподавал уже пятый год. Это случилось за пару месяцев до её поступления. Григорий, глядя из окна трамвая на толпу на остановке, вдруг заметил миниатюрную девушку, щурящуюся от солнца. И его будто током ударило: *«Вот бы такую встретить!»*
Шёл 1957 год. По всей стране витало ожидание великого будущего. Человечество рвалось в космос, в глубины океана, в неизведанные земли. А сердце Григория в тот момент потянулось к незнакомке у трамвайной остановки. В этот миг он забыл, что он профессор, учёный — сейчас он был просто мужчиной, тайно мечтающим о счастье.
*«Вот бы такую…»* — частенько думал он потом, но тут же гнал эти мысли и ругал себя за глупую влюблённость в призрачный образ.
***
Но «счастье» само пришло к нему. Да ещё какое — упрямое, смышлёное, зубастое, в хорошем смысле. Пришла в «мужской» техникум, да ещё и на сложную специальность! Григорий потерял покой, когда та самая девушка оказалась в его группе и обрела имя — Ольга. Восемнадцать лет, море энтузиазма. Будто наконец-то дорвалась до учёбы. И хотя для неё он был лишь «Григорий Иванович», зато теперь она была рядом — живая, настоящая, а не мимолётное видение.
Он не смел пользоваться положением, чтобы сблизиться с ней. Наоборот, начал присматриваться, чтобы разглядеть в ней не образ, а человека. Поэтому наблюдал за ней на лекциях, в общении с однокурсниками. Личные разговоры были редки — молодой преподаватель был скован негласными правилами. Ни в кино её не позовёшь, ни в парк, ни в музей. Только учить.
Правда, как куратор, он мог организовать мероприятия… для всей группы сразу. Когда эта мысль впервые осенила его, он готов был бежать за билетами в полночь! Еле дождался утра и купил двадцать пять билетов — на всех. Григорий Иванович знал: руководство денег на кино не даст, поэтому платил из своего кармана. Так и стал водить студентов по выставкам, в театры, в консерваторию. Желание порадовать Ольгу маскировалось под заботу о группе. Кстати, это очень сплотило ребят. Его уважали, ведь он находил подход к каждому. Разве что с Ольгой был осторожнее остальных.
Всё из-за одного неудачного разговора.
***
Дело было так. Ольга с подругой Наташкой дежурили в аудитории. Ничего сложного — протереть пыль, разложить пособия по полкам. Но Наташка спешила, упросила отпустить её. Ольга не возражала. Она любила оставаться в техникуме одна, спокойно наводила порядок, выравнивала парты.
А ещё пела. Почему бы и нет? Петь не запрещено. И пела так, будто сошла с экранов тех самых зарубежных мультиков про принцесс.
Конечно, никакие волшебные звери к ней не прибежали. Зато мимо шёл Григорий Иванович, услышал и замер. Голос — звонкий, чистый, будто усыпанный искрами — казался ему знакомым. *«Да это же… почти оперное пение! Может, она в хоре техникума поёт? Надо спросить»*, — подумал он и неловко вошёл в аудиторию. Хотел тихо, но скрипучая дверь выдала его.
Пение оборвалось. Малахитовые глаза уставились на него в ужасе. Ольга покраснела, схватила учебник и уткнулась в него, делая вид, что тут никто не пел. Григорий Иванович тоже смутился и начал якобы искать что-то в столе преподавателя. Там, конечно, ничего не было. Он занервничал, озираясь по сторонам.
— А, вот же методичка! — воскликнул он наконец, хватая с полки потрёпанную брошюрку.
Кажется, спектакль удался. Он уставился в текст, лихорадочно ища повод заговорить. Но мысли путались. В голове — пустота, только сверчки стрекочут. Ольга сидела, не шелохнувшись, изображая чтение, хотя на самом деле лишь молилась, чтобы он не завёл разговор о пении. Может, не слышал? Вряд ли. Она вздохнула.
— Ольга, вы, наверное, устали! — вырвалось у него. — Почему не идёте домой?
— Сейчас… пойду, — прошептала она.
— Ольга, а почему выбрали горный техникум? Необычный выбор для девушки, — вдруг спросил он.
— В городе другого нет, — удивилась она.
— Как нет? А кулинарное училище?.. — Тут же понял, что ляпнул глупость, но слова уже вылетели.
— Кулинарное? — почти вспылила Ольга, но тут же сдержалась. — Я хотела сказать… Другого *нормального* у нас нет.
— Не нравится готовить?
— Нет, — она нахмурилась, уткнувшись в учебник. — Готовить я и так умею.
— Похвально. Может, вам в музыкальное стоит? — попытался исправиться Григорий. — Вы так хорошо поёте…
— Меня туда не взяли, — тихо ответила она.
— Не взяли? Как так? Да у них в комиссии, что, глухие сидели?
— Простите, мне пора, — она резко встала и выбежала из аудитории.
— До свидания… — только и успел сказать он вдогонку.
Похоже, он её задел. Но чем? Может, вопросы были слишком личными? А может, она догадалась, что его интерес — не только преподавательский? Или ещё хуже — мужской, романтический… Это могло её напугать. *«Дурак!»* — мысленно выругал он себя. Теперь надо быть ещё осторожнее.
***
Григорий вдруг заинтересовался хором техникума. Раньше ему это было безразлично, но теперь он был уверен: Ольга там поёт! А если нет — надо уговорить её, чтобы её голос не пропадал зря в пустых аудиториях. Он пришёл к преподавательнице пения — якобы обсудить новогодний номер от его группы. Мол, у нас есть «золотой голос», неплохо бы его показать.
ЛИ, спустя годы, когда их дети спрашивали, как они познакомились, Григорий лишь улыбался и говорил: «А в песне вся правда — случайности не всегда случайны».
