**Дневник. Сомнения, что разъедают душу**
Сидела я сегодня ночью на кухне, подперев щёку ладонью, смотрела в тёмное окно — будто в нём был ответ. Лицо в отражении казалось серым, глаза уставшими. Дверь скрипнула, вошла свекровь — Валентина Петровна.
— Что не спишь? — налила стакан воды, отхлебнула.
— Думаю, Валентина Петровна, — ответила я тихо.
Она уже хотела уйти, но я вдруг остановила её:
— Останьтесь. Поговорить надо. Дверь закройте…
Свекровь насторожилась:
— Что такое?
— Садитесь. Я… про Сергея вам расскажу…
Она присела, сжала стакан, а я начала говорить. Чем дальше, тем бледнее становилось её лицо. Казалось, слова лишили её дара речи.
— Нет, Алёна, ночью не выгоню. С ребёнком утром уйдёте. Мне на работу вставать — вот и разбуди.
— Может, ремонт отменить? Сейчас зима, холодно… Да и Сергей скоро вернётся…
— Нельзя. Сейчас цены низкие, летом всё взлетит. Да и с пылью жить не хочу.
— Но она же всё равно будет, — осторожно возразила я.
— И вещи свои заберите. Я же говорила. Не прикидывайся бедной овечкой. Сын тебя с ребёнком пригрел — могла бы и помолчать.
— Но это же ваш внук! — вырвалось у меня.
— Да? А у Сергея дочь от той, в командировке. Вот она — моя внучка. А этот… ещё доказать надо.
Я окаменела. Словно кулаком под дых.
— Ему уже четыре года. И только сейчас вы об этом? Куда мне с ним идти?
— Не знаю, — пожала плечами Валентина Петровна. — Мне всё равно.
Познакомились мы с Сергеем пять лет назад. Не красавец, но крепкий, надёжный. Уже не до романтики — оба не дети. Я — повар в школе, он — монтажник, часто уезжал на объекты. Забеременела — он сразу предложил расписаться. Без помпы, просто в ЗАГСе.
Жили у его матери. Валентина Петровна не любила, что в её доме чужая, да ещё беременная. Она привыкла к тишине, порядку. А тут кто-то поёт, хлопает дверями, потом ещё и младенец кричит. Да и сын теперь реже помогает на даче.
Главное — она не верила в мои чувства. Думала, вышла за Сергея из-за жилья. И сомневалась: а Артём — точно ли её внук?
Теперь она затеяла ремонт. И велела: съезжайте. Я упиралась — мол, некуда. Хотя тётя готова была приютить. Свекровь не сдавалась. Её бесило всё: разбросанные игрушки, запах детской каши.
Когда Сергей перестал отвечать, я заволновалась. Он так не делал. Утром позвонила — телефон отключён.
— Он всегда на связи, — сказала я, заходя на кухню. — Что-то не так.
— Спит, наверное, — пробурчала свекровь. — Чего паникуешь?
— Мы каждый день перезваниваемся. Такого никогда не было.
— Позвони на работу. Давай.
Я набрала номер. Через минуту похолодела:
— В больнице. Ему стало плохо…
— Как?! — Валентина Петровна осела на стул. — Кто сообщил?
— Его… бывшая. Нас даже не поставили в известность.
— Я поеду! — вскочила она.
— Нет, у вас ремонт. Я Артёма к тёте отвезу, а сама — к нему.
Через три недели мы вернулись. Сергей был в плохом состоянии — последствия инсульта. Левая часть плохо работала, но он шутил, старался.
Я не отходила ни на шаг. Искала врачей, договаривалась о реабилитации, спала по три часа, бегала на процедуры, уколы, гимнастику. Жила только одной мыслью: вернуть его к жизни.
Однажды вечером, когда свекровь мыла посуду, я тихо сказала:
— Расскажу вам правду. Только ему не говорите.
И призналась: Сергей поехал к бывшей повидаться с дочкой. Открыл дверь незнакомый мужчина. А ребёнок — его копия. Светловолосый, с ямочкой на щеке. Бывшая призналась: тот — настоящий отец, а Сергей просто «подвернулся».
Он сел на лавочку… и сердце не выдержало.
— Значит, внучка… не моя? — прошептала свекровь.
— Именно так.
После этого Валентина Петровна стала смотреть на меня иначе. Видела, как я живу ради мужа, как ночами массирую ему руку, слежу за диетой, читаю статьи. Где теперь та «чужая», «по расчёту»?
Однажды, когда я сидела за ноутбуком, свекровь обернулась:
— Скажи честно. Артём — Сергеев сын?
Я промолчала, потом подняла голову:
— Правда перед вами. Мы начинали встречаться на ваших глазах. Может, я и не без памяти любила, но выбрала его. И не предала. Разве вам нужны тесты, чтобы понять это?
Свекровь вдруг заплакала. Подошла, обняла.
— Прости меня, дуру старую. Не видела, кто передо мной.
Я тоже прослезилась:
— И вы меня простите. Я тоже не ангел. Но мы же семья. Да?
В этот момент на кухню зашёл Сергей.
— О чём это вы?
— От счастья, сынок, — улыбнулась мать. — От того, что всё хорошо.
— Эх, вы, бабы… — усмехнулся он. — И в горе, и в радости слёзы…
— Зато с нами не соскучишься! — обняла я его, а свекровь подмигнула:
— А главное — крепко…
