Однажды во сне мне привиделся разговор, будто бы из другого измерения. Голос моей матери, словно сквозь густой туман, доносился из телефонной трубки:
— Даже не вздумай подавать на развод! Это же позор на весь род Шмелёвых!
Каждый раз, когда она произносила эти слова, у меня внутри сжималось что-то холодное и тяжёлое. Какой позор? В чём он, этот позор — в том, что я больше не могу быть несчастной? В том, что жизнь сложилась не так, как мне грезилось в семнадцать лет?
Мать твердила одно и то же, как заведённая пластинка: «У нас в роду никогда не было разводов! Раз вышла замуж — терпи! Сама выбрала, теперь отвечай!» Сестра Лера лишь кивала, поддакивая: «Все так живут. У всех свои кресты. Главное — не осрами фамилию!» А я… я больше не могла. Мне надоело.
Да, они правы — это был мой выбор. Только мой. Пять лет назад я связала жизнь с Артёмом — человеком, от которого когда-то кружилась голова. Мне казалось, он — тот самый, кого я ждала. Душевный, хозяйственный, с острым умом. Я была уверена, что мы идём одной дорогой. Но иллюзии рассыпались, как осенние листья.
Уже через год я поняла — ошиблась. Он оказался не душевным, а слабовольным. Не хозяйственным, а вечно недовольным. Не умным, а просто молчаливым, словно его интересовали только футбольные матчи и банка пива. Каждый вечер — диван, экран, пустая бутылка. Сначала я думала — может, это и есть счастье? Но потом осознала: ему просто ничего не нужно.
Он загнал меня в клетку — не разрешал видеться с подругами, не отпускал без лишних вопросов. Я думала — ревность, страсть. Теперь понимаю — ему было удобно. Я всегда рядом, всегда под контролем, всегда на посылках. Приготовь, прибери, сделай.
Когда-то он казался мне успешным, уверенным. Оказалось — обычный лентяй, который не хочет шевелиться. Ни разу не попытался вырасти, научиться чему-то новому. Проще ныть, что начальство дураки, а зарплаты крошечные.
Я пыталась что-то изменить — уговаривала, спорила, предлагала. Но стена. Он не слышал. Не хотел слышать. Ссоры, обиды, ледяное молчание. И так по кругу. А потом я узнала, что беременна.
На время он будто преобразился — нашёл работу поближе, стал уделять мне внимание. Я поверила, что всё наладится. Но ненадолго. Вскоре всё вернулось. А я осталась одна — с ребёнком на руках и чувством, будто тону в серой жиже.
Подруги пропали — я сама отдалилась, чтобы не злить мужа. Осталась только мать. Но вместо поддержки — одни упрёки. «Ты драматизируешь. Он же не алкаш, не дебошир, деньги приносит. Чего тебе не хватает?» А я думала — разве обязательно должно быть хуже? Разве мало того, что я задыхаюсь рядом с ним?
Когда я впервые заикнулась о разводе, сыну был год. Мать фыркнула: «Это у тебя гормоны шалят. Пройдёт. Да и где ты будешь жить? Работы нет. Я тебя не пущу — сиди с мужем и не выдумывай». И снова — терпи, стыдись, молчи. А то, что он годами высасывает из меня жизнь — это, выходит, не позор?
Становилось только хуже. Денег вечно не хватало, но виновата была я — «слишком много тратишь». Он не помогал ни с домом, ни с ребёнком. Пинал за каждую мелочь, даже когда я уже еле держалась. Мать лишь отмахивалась: «Выйдешь из декрета — полегчает». Но когда я снова заговорила о разводе, она взорвалась: «Ты рехнулась? Разведёнка с ребёнком! Хочешь, чтобы сын без отца рос? Сестра твоя с мужем живёт, и ничего, терпит! Даже когда он её…»
Я смотрела на сестру и не понимала — когда мы перестали быть людьми? Когда решили, что страдание — это норма? Да, у неё хуже. Но разве от этого мне легче?
В последние месяцы Артём стал говорить одну фразу: «Не нравится — вали». Он знал, что мне некуда идти. Мать — не пустит. Снять квартиру — не на что. Сына не с кем оставить. Он наслаждался своей властью. А я растворялась.
Но недавно мне приснилось, будто я позвонила бывшей начальнице, Маргарите Павловне. Мы поговорили, и она вдруг сказала: «Возвращайся. Я тебе помогу». Обещала найти выход, даже с ребёнком. Осталось только придумать, где жить. И если всё получится… я уйду.
Надоело. Плевать, что скажет мать. Плевать на сплетни, на пересуды. Я устала быть тенью. Хуже уже не будет — я уже была в аду. Теперь хочу хотя бы попытаться быть счастливой. Пусть с нуля. Зато — свободной.
