Олег, ты сейчас шутишь, а? Скажи, что это какойто розыгрыш, и ты сейчас разразишься смехом. Пожалуйста, помоги.
Людмила с половником в руке застыла, забыв, что собиралась налить суп. Пар из кастрюли поднимался, оседая на блестящем фасаде кухонного гарнитура, но она не замечала этого. Всё её внимание приковано к мужу, который сидел за крошечным столиком и виновато ковырял вилкой салат, не поднимая глаз.
Люда, а что я мог сделать? пробормотал Олег, уткнув голову в плечи. Это же тётя Любовь. Она звонила, говорит: «Билеты уже купили, едем в Москву, внука покажем врачам, да и город осмотрим». Как я мог сказать своей тёте: «Не приезжайте». Это же както не почеловечески.
Не почеловечески? Людмила медленно опустила половник в кастрюлю. Звук металла отразился в тишине, как гонг перед боем. А почеловечески значит притащить трёх человек в нашу однушку? Олег, у нас тридцать три квадратных метра! Тридцать три! С балконом, где лыжи и банки краски!
Она провела рукой по комнате. Это была типичная «однушка», купленная Людмилой ещё до брака, на все копилки и годы экономии. Она обожала её безумно. Каждый сантиметр был продуман: кроватьтрансформер, встроенные шкафы до потолка, крошечная, но уютная кухня, совмещённая с гостиной. Идеальное гнёздышко для одного, максимум для двоих, если те живут в гармонии и не разбрасывают носки.
Они всего на три дня, попытался защититься Олег. Ну, потерпим. В тесноте, но без обиды.
Кто «они»? Давай уточним список, Людмила скрестила руки, чувствуя, как дергается левый глаз.
Тётя Любовь, дядя Гриша и их дочь Лада с ребёнком.
Людмила ощутила, как земля уходит изпод ног. Она упала на стул напротив мужа, не замечая, что халат расстелился.
Четыре человека? Олег, ты в своём уме? Тётя Любовь женщина, мягко говоря, полная. Дядя Гриша курит как паровоз и храпит так, что стены дрожат. Лада их тридцатилетняя дочь, у которой «малыш» уже пять, и, по твоим словам, разносит всё, до чего дотянется. И ты хочешь разместить эту «команду» у нас? Где спать будем? На люстре?
Ну, зачем ты так обиделся муж. Мы можем на кухне на надувном матрасе. А им отдадим комнату. Они же гости, с дороги, ребёнку режим нужен.
На кухне? Людмила истерически рассмеялась, глядя на пятиметровое пространство, где еле помещаются стол и два стула. Под столом, что ли? Или ноги в духовку сунуть?
Люда, не начинай. Это же родня. Мама обидится, если узнает, что мы их не приняли. Они к нам с душой, привозят гостинцы: колбасу, огурцы
Я не ем колбасу, Олег! У нас свои огурцы по акции в магазине! бросилась Людмила, ходя от окна к двери. Нет, этого не будет. Я не пустлю их ночевать. Чай попью, ужин съеду, но ночёвка нет. Пусть ищут гостиницу.
У них нет денег на гостиницу, Люда! Они простые деревенские, наши цены для них космос. Пойми!
А кто меня поймёт? Я работаю всю неделю. Завтра у меня единственный выходной, хотел бы просто выспаться и полежать в ванной. А вместо этого мне предлагают спать на полу в кухне и слушать храп Григория? Нет, Олег. Позвони им и скажи, что у нас прорвалась труба, что мы заболели, что нас выселили что угодно. Но, пожалуйста, чтобы они не ночевали у нас.
Олег тяжело выдохнул, отодвинул тарелку и посмотрел на жену глазами собаки, которой отрезали лапу.
Я не могу. Они уже в поезде. Завтра утром будут на вокзале. Я обещал их встретить.
Людмила поняла, что он не позвонит. Ему проще вытерпеть дискомфорт, чем сказать твёрдое «нет» своей наглой родне. Его вечная проблема желать быть хорошим для всех, кроме своей семьи.
Хорошо, произнесла Людмила холодно. Ты их встретишь, но я ни пальца не двину, чтобы организовать им места для сна. И если они думают, что я три дня буду стоять у плиты, обслуживая их, они глубоко ошибаются.
Ночь прошла неспокойно. Людмила ворочалась, представляя, во что превратится её чистая, белая квартира после нашествия родственников. Утром Олег отправился к вокзалу, а Людмила осталась дома, готовя себя к бою. Она решила не готовить оливье и пироги, а сварила кофе, поджарила хлеб и села читать книгу, показывая, что день идёт по её плану.
Звонок домофона прозвучал, как сирена. Людмила медленно подошла к трубке.
Людочка, это мы! Открой! радостный голос Олега звучал так, будто он привёз не родственников, а выигранный миллион рублей.
Через пару минут в подъезде послышался шум. Голосистый смех, громкие крики, грохот тяжёлых вещей. Дверь распахнулась, и в прихожую ввалилась толпа.
Первой вошла тётя Любовь массивная женщина в цветастом платье, с чемоданом на колёсиках, который сразу оставлял грязные следы на светлой плитке.
Ой, Людочка! Как же ты! крикнула она, обнимая Людмилу. От неё пахло поездом, варёной колбасой и дешёвыми духами «Ландыш». Ты как, тоненькая! Этот город тебя высушил! Ну, ничего, мы приехали, откормим!
За ней протиснулся дядя Гриша, таща на плече огромный мешок, из которого торчала какаято свиная нога.
Привет, хозяйка! Куда мамонта бросать? загоготал он, стряхивая пепел с сигареты, которую, к счастью, успел потушить перед входом, но запах табака врезался в его одежду.
За ними пришла Лада женщина с уставшим лицом и сжатой губой, таща за руку пятилетнего мальчишку. Ребёнок сразу крикнул: «Где мультики?!» и бросился в комнату, не снимая обуви.
Стой! крикнула Людмила, но было уже поздно. Грязные кроссовки уже топтали её пушистый ковер у дивана.
Ой, ладно, это же ребёнок, отмахнулась Лада, бросив туфлю в проход, чуть не заставив Людмилу споткнуться. У вас же нет тапочек? Мы с дороги всё потные.
Прихожая, рассчитанная на двоих, мгновенно превратилась в метро часпик. Чемоданы, сумки, люди всё смешалось в кучу. Людмила почувствовала приступ клаустрофобии, которой никогда не страдала.
Проходите, выдавила она, стараясь сохранять вежливость. Только обувь ставьте на полку, куртки в шкаф.
Да брось эти церемонии! тётя Любовь уже прошла на кухню. Ой, а кухня какая маленькая! Как ты тут готовишь, бедняжка?
Она бросила свой чемодан прямо на обеденный стол.
Тётя Любовь, уберите, пожалуйста, чемодан со стола, твёрдо сказала Людмила, подходя. Это стол для еды.
Да он чистый, я его в поезде на пол ставила, там газета была! обиженно фыркнула тётя, но переставила чемодан на стул. Ну, давай накрывай! Мужики голодные, мы с утра только чай пили. Олег сказал, ты нас ждёшь.
Людмила посмотрела на мужа, который стоял в дверях, пытаясь стать невидимым.
Я поставила чайник, сказала она. Есть бутерброды. Обеда я не готовила, думала, вы с поезда, может, захотите отдохнуть, принять душ, а потом решим, где будете есть.
Пауза. Тётя Любовь упёрлась руками в бока.
В смысле «где будем есть»? Мы же дома! Мы к родне приехали! Ты что, Людочка, гостей пустым столом встречаешь? У нас в деревне так не делают! Если гость на пороге всё лучшее на стол!
А у нас в Москве принято предупреждать о визите заранее и спрашивать, удобно ли хозяевам, не выдержала Людмила.
Мы же предупредили! Олега предупредили! вмешался дядя Гриша, открыв холодильник и уже поглядывающий на пиво. О, пивко! Твоё, Олег?
Моё, пробормотал Олег.
Ну, будем здоровы! громко прогремел Гриша, открыв банку и сделал большой глоток.
Людмила закрыла глаза и сосчитала до десяти.
Друзья, громко объявила она. Квартира у нас маленькая. Спальных мест один диван. Нас двое, вас четверо. Ночевать здесь просто негде.
Как «негде»? удивилась Лада, глядя в комнату. Диван большой, мы с мамой и Димкой ляжем. Папа может на раскладном кресле, я видела у вас на балконе. А вы молодые, можете на пол матрас положить, или к соседям попроситься.
Эта наглость была настолько ошеломляющей, что Людмила на секунду потеряла дар речи. Они предлагали хозяевам спать на полу в своей квартире, купленной на собственные деньги.
Нет, ответила Людмила. Так не пойдёт. Диван наше спальное место. И я его не отдам.
Ты посмотри на неё! воскликнула тётя Любовь. Какаято цаца! Родня приехала с далёких земель, а диван жалко! Мы твоему Олежке пелёнки меняли! Мы ему в армию посылки слали! А теперь что? На порог не пускаете?
Тётя Любовь, никто вас не гонит, попытался вмешаться Олег. Просто Люда она устала, а места действительно мало
Ты молчи, подкаблучник! гаркнула тётя. Жена тебя не уважает, а ты сопли жуёшь! Мы к тебе едем, а не к ней! Квартира чья? Общая! Значит, и право имеешь!
Квартира моя, тихо, но ясно произнесла Людмила. Куплена до брака, оформлена на меня, ипотеку я выплачивала. Олег живёт здесь, потому что он мой муж. Но это не даёт права превращать мой дом в общежитие.
Тишина повисла в комнате. Гриша перестал пить пиво, Лада перестала качать ногой, Любовь покраснела.
Ах вот как произнесла она зловеще. Значит, куском хлеба попрекаете? Квадратными метрами тычете? Гордая стала, москвичка? Забыла, откуда корни?
При чём тут корни? начала Людмила, гневно. Тут речь об элементарном уважении к личному пространству. Вы приехали вчетвером в однокомнатную квартиру, не спросив, удобно ли нам. Вы просто поставили факт.
А что спрашивать? Родные! снова начала Любовь. Мы же не чужие! Мы думали посидеть посемейному, поговорить. А ты
В этот момент раздался грохот и звон разбитого стекла. Все бросились туда. Пятилетний Димка, любопытный, опрокинул дорогую вазу и свалил стопку книг. Он стоял среди осколков, плача.
О боже, Дима! Ты не порезался?! воскликнула Лада, схватив ребёнка. Что ты наделал?! Зачем ставить вазы там, где ребёнок бегает? Он мог бы умереть!
Людмила смотрела на осколки своей любимой вазы из Италии. Это была последняя капля.
Так, сказала она, голос дрожал от ярости. Концерт окончен. Собирайте вещи.
Что? вытянула Любовь, выпрямившись. Ты нас выгоняешь? С ребёнком? На улицу?
Не на улицу. Сейчас день, светло и тепло. У вас есть время найти гостиницу или хостел. Я даже могу дать адреса недорогих вариантов, посмотрела вчера.
Людмила вытащила из кармана джинсов листок и протянула его Олегу.
Олег, вот список. Есть хостел в двух кварталах, приличный, семейные номера. И гостиница «Восход» недалеко, цены приемлемые.
Ты совсем совести лишилась? прошипела Лада. Мы откладывали деньги на врачей, а не на гостиницы! Ты хочешь ребёнку кусок изо рта оторвать?
Я хочу, чтобы в моём доме был порядок и покой, отрезала Людмила. Вы приехали в Москву лечиться, значит, должны были предусмотреть расходы на жильё. Или рассчитывали, что я вас покормлю?
Олег! взревела Любовь. Ты мужик или тряпка?! Скажи своей жене, чтобы заткнулась! Мы никуда не пойдем! Мы здесь останемся!
Олег стоял между женой и разъярённой тёткой, красный как рак. Он переводил взгляд с Людмилой, в глазах которой читалась непреклонная решимость, на родственников, готовых к драке.
Тётя Любовь начал он, чуть дрожа. Ну правда места мало и вазу разбили Может, всё же в гостиницу? Я помогу оплатить частично.
Что?! закричали ЛюбОлег, собрав всю свою решимость, тихо кивнул Людмиле, и мы, наконец, закрыли дверь на тех, кто не умеет уважать чужой дом.
