Витя подкатил к потрёпанной хрущёвке и припарковался так, чтобы номера не мозолили глаза. Уныло окинул взглядом облупленные балконы, заросшие паутиной трещин. Пластиковые окна смотрелись как заплатки на рваном пальто. Дом походил на алкаша – что подобрал в подворотне, то и носит.
Затерявшаяся среди чахлых тополей, пережившая смену эпох, пятиэтажка доживала свой век вместе с обитателями.
На Витю эта развалюха наводила тоску, от которой сводило скулы. В таком же он провёл детство. И мечтал только об одном – сбежать. Что ж, не просто мечтал. Учился на пятёрки, поступил на престижный факультет, потом в академию при правительстве. Бизнес без знаний – деньги на ветер.
Когда разбогател, перевёз родителей в коттеджный посёлок. Купил им аккуратный домик с палисадником, где мать разбила грядки. Без них никак – сидеть сложа руки не её характер.
Девушки любили не только за толстый кошелёк. Вите досталась от природы стать, щедрость даровала популярность. Пару раз он был на грани брака с кукольными красотками – творениями пластических хирургов. Но представлял, как приведёт длинноногую невесту к простой матери, как та потуется, сникнет рядом с искусственной красотой – и передумывал.
Алёна покорила естественностью. Влюбился моментально. Уже через месяц познакомил с родителями. Мать одобрительно кивнула, едва заметно улыбнувшись.
Кто устоит перед природным обаянием? Скромная, непритязательная, Алёна привыкла довольствоваться малым. Отец умер, мать скосила онкология. Витя окружил её теплом. Да спустя год после свадьбы краснел, как школьник, застигнутый врасплох.
Как-то его компаньон обмолвился – видел Алёну возле той самой трущобы. Зачем ей туда? Ни дел, ни знакомых.
«А ты там что делал?» – буркнул Витя.
«Объезжал пробку, заблудился в переулках».
«Измена? Алёна? Да не может быть!» – но по спине побежали мурашки, пальцы сами сжались в кулаки.
«Может, перепутал», – спохватился приятель, видя его реакцию. «Красивых много. Прости».
Дома Алёна встречала с улыбкой, ластилась, как обычно. Изменщица, думал он, должна избегать близости. Но та, напротив, прижималась крепче. Вся такая тёплая, доверчивая…
Нет, тут что-то нечисто. Либо артистизм, либо ошибка. Или подстава? Может, не измена, а секрет?
Тайна жены не давала покоя. Решил проследить. В обеденный перерыв Витя затаился у пятиэтажки. Чтобы не сойти с ума от ожидания, включил радио.
Уже хотел уезжать – и вот она. Алёна юркнула в подъезд, озираясь, открыла ключом дверь, испещрённую граффити.
«Ключ есть?! Интересно…» Сердце застучало, как у пса на следу. Рванул было следом, но спохватился – без ключа не войти. Пока будет названивать в квартиры, она скроется.
Остался ждать, нервно постукивая по рулю под «Любэ». Через сорок минут подкатило такси. Алёна вышла, села – и укатила.
Витя не стал преследовать. В офисе всё валилось из рук. Оставив дела компаньону, рванул домой раньше времени.
Выпил коньяку. Раньше не позволял – вдруг вызовут. Но тут нервы сдали. «Ну, Алёна, Алёна… Казалась скромницей, а оказалась… как все».
Хлопнула дверь, звякнули ключи. Витя налил ещё. Знает – жена вот-вот войдёт, ждёт. И всё же, когда она окликнула, вздрогнул.
«Почему в темноте сидишь?» – раздалось за спиной. Он обернулся. «Ты пьян? Что случилось?»
Он заметил, как расширились её глаза. Мелькнул… страх?
«У меня всё отлично. А тебе нечего мне сказать?» – хрипло спросил он.
«Не понимаю. О чём?»
«Искренность – не каждой актрисе дано. Браво, девочка», – ехидно подумал он.
«Где была в обед?» – потянулся к бутылке.
«Ты заезжал ко мне? Мне не передавали…»
Алёна вдруг сникла, побледнела.
«Ну что, растерялась? Давай, выкладывай. Ладно бы любовник при деньгах, но в этой развалюхе – одни неудачники».
«Только не ври», – процедил он.
«Я хотела признаться…» – Алёна плюхнулась на диван.
«Играешь на жалость? Не выйдет», – подумал он.
«Почему молчала?» – взял бутылку.
«Боялась… Ты бы меня выгнал».
«Ах, вот как?» Он покачнулся на стуле.
«Не пей. Завтра голова заболит».
«Она уже болит. Тебе бы за свою волноваться», – отрезал он и осушил стакан.
В её глазах – снова страх.
«Нет, так не пойдёт. Я должен видеть твоё лицо, детка…»
Он подошёл, крутанул диван на колёсиках, развернув её к себе. Алёна ахнула, едва не свалилась.
«Боялась. Если бы узнал правду – возможно, выгнал бы. Потому молчала», – прошептала она, вцепившись в диван.
«Так ты всё это время… Вот я лох!» – пьяно хихикнул он.
«Пожалуйста, не пей».
«Говори уже!» – он качнулся на стуле.
«Я хожу к отцу. Там живёт мой отец…»
«Отец? Ну, это другое дело. А разве он не…» – он покачнулся.
«Говорила, что умер. Стыдно было признаться. Думала, он давно погиб. Но позвонила знакомая…» – Алёна сжала руки между колен. «Он пил. Мать с ним мучилась. Однажды выгнала. Потом искала… Через год умерла».
Она замолчала, глядя на него.
«Я правда верила, что он пропал. А после свадьбы знакомая нашла. Она жила в том доме. Работала в больнице. Туда привезли сбитого бродягу…»
«Как сказать тебе? Ты успешен, а мой отец – бомж. Я платила ей за уход. Всё из своей зарплаты».
Наступила очередь Вити отвести взгляд.
Он хорошо помнил тот вечер. Метель, хлопья снега на лобовом стекле. Вдруг – чёрная тень. Под колёсами – грязное тряпьё. Запах перегара и немытого тела.
ЕмуВитя обнял Алёну, закрыв глаза, и представил, как однажды их сын, играя на чердаке, найдёт старую газету с заметкой о сбитом бродяге и задаст неудобный вопрос.
