У Феди была самая обычная семья. Мама и папа души в нём не чаяли, а он отвечал им взаимностью. По выходным они ходили в кино, зимой — на каток, а летом ездили отдыхать в Сочи. Собирали ракушки на пляже, отец учил Федю плавать… Потом разорилась компания, где работал отец. И он запил. А в пьяном состоянии ругал правительство, президента, законы — всех, из-за кого потерял работу.
Когда мама, устав от его пьяных монологов, просила лечь спать, отец набрасывался на неё. В последнее время он и вовсе сразу начинал цепляться к ней. Она отправляла Федю в его комнату, но он всё слышал — крики, звон разбитой посуды. Что он мог сделать?
Когда отец наконец засыпал, наполняя комнату храпом и перегаром, мама приходила к Феде, часто засыпая с ним на узкой кровати. Он замечал синяки на её руках, даже на лице. Утром отец просил прощения и клялся, что больше ничем не тронет маму…
Утром мама тихо уходила. Проспавшись, уходил и отец — «искать работу», как он говорил. Федя оставался один, делал уроки. Он учился в третьем классе, во вторую смену. Сам разогревал обед, ел и шёл в школу.
А вечером всё повторялось.
— Что, опять отец вчера буянил? — спросила соседка Валентина Петровна, жившая за стеной.
— Да, — коротко кивнул Федя.
— Чего мать полицию не вызывает?
— Мне в школу, я опаздываю, — Федя поспешил уйти.
— Беги, беги, — вздохнула соседка, глядя ему вслед.
Когда Федя вернулся из школы, мама готовила ужин. Отца не было — и он обрадовался. Сел за стол, стал рассказывать школьные новости. Потом сказал, что без отца лучше, и было бы хорошо, если бы он не возвращался.
Мама строго посмотрела на него.
— У него трудное время, сынок. Устроится на работу — и всё наладится.
Но вечером отец пришёл, с шумом раздеваясь в прихожей. Мама сразу напряглась, выглянула из кухни.
— Иди в комнату, — тихо сказала она, подтолкнув Федю.
Он сидел и слушал. Но сегодня всё было по-другому — тише. Потом мама коротко вскрикнула, что-то тяжёлое ударилось об пол. Федя осторожно вышел и заглянул в кухню. Отец стоял, широко расставив ноги, глядя на маму, распластанную на полу. Федя вскрикнул. Отец повернулся, посмотрел на него мутными глазами.
— Сынок…
Федя выбежал из квартиры и позвонил соседке. Его трясло. Валентина Петровна не всё поняла, но вызвала полицию и скорую. Они приехали почти одновременно. Отца забрали, маму увезли. Эту ночь Федя ночевал у соседки.
Утром они поехали в больницу. Мама лежала одна, вся в трубках. Она не просыпалась, даже когда Федя звал её и дёргал за руку. Врач увёл Валентину Петровну в коридор.
Федя устал ждать, пошёл искать их и услышал, как врач говорил кому-то: «В коме, вряд ли очнётся…» Он испугался и убежал.
Валентина Петровна нашла его на скамейке в парке. Всю дорогу до дома он плакал. Дома соседка спросила, есть ли у них родные.
— Бабушка в деревне, — ответил Федя.
— Далеко?
— Полтора часа на автобусе, потом пешком три километра.
— Ты дорогу помнишь?
— Я что, маленький?
— Завтра отвезу тебя к бабушке, — сказала соседка.
Но утром ей позвонили — умирала подруга. Она растерялась.
— Провожу тебя до автобуса. Ты уже большой.
На вокзале она попросила водителя присмотреть за ним. Федя уснул от усталости, а проснулся, когда его тормошили:
— Парень, приехали!
Он вышел. Люди разошлись, а он пошёл один по дороге. Было страшно. Но светило солнце, под ногами шуршали листья. Чтобы стать смелее, он запел любимую песню: «Белеет пароход…»
Прошёл одну деревушку, потом вторую. Тут его окликнули. У обочины сидели два пацана.
— Ты кто такой? — спросил старший.
— К бабушке еду.
— А покурить есть?
— Если курить, не вырастешь, — ответил Федя.
Они засмеялись. Старший сорвал с него рюкзак, вытряхнул вещи.
— Мамка денег дала?
Федя бросился отбирать. Они толкнули его, он упал, ударившись головой о пень…
Очнулся он от голоса старушки.
— Эк тебя… Ты кто такой?
Федя не помнил ничего — ни имени, ни куда шёл. Старушка отвела его к себе.
На следующий день пришёл участковый.
— Завтра отправим его в интернат, — сказал он.
Но в интернате Федю обижали. Он дрался, его прозвали психом. Ему дали имя Алёша — из песни, которую он пел. Алёша Колосов — так назвали, ведь нашли его у деревни Колосово.
Перед Новым годом в детдом привезли подарки. Алёша спрятался и съел все конфеты, потом ему стало плохо. Воспитательница отругала его, но повезло — он должен был петь на концерте.
Учительница музыки хотела, чтобы он пел новогодние песни, но он упрямился — только свою. В конце концов согласились.
Зал был полон. Когда Алёша запел, многие плакали. Вдруг в зал вошла женщина.
— Федя! — закричала она.
Директор пыталась её остановить, но женщина не слушала.
— Ты ничего не помнишь? Я твоя мама… — она дрожала, глядя на него.
И тогда в голове у Алёши вспыхнули обрывки воспоминаний.
— Мама… — прошептал он.
— Вспомнил! — она крепко обняла его.
Директор не хотела отпускать его, но мама была настойчива.
— Он слышал, как врач говорил, что ты не доживёшь…
— Глупенький, это не про меня было…
Они вышли из детдома.
— Поедем к бабушке. Будем наряжать ёлку, есть пироги…
Федя крепко держал маму за руку, боясь, что она исчезнет.
Теперь он помнил всё. И своих обидчиков тоже. Летом он найдёт их и отомстит.
Но главное — отец не вернётся.
— Мы развелись, — успокоила мама.
ОФедя впервые за долгое время почувствовал, что дом — это не просто стены, а место, где его любят и ждут.
